Monster in me (СИ)

От миновских «еще» хочется умереть, хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы он всегда был в его руках, чтобы всегда так близко и так глубоко. Под кожей, в венах вместо крови, кислородом в легких, везде и повсюду. Намджун кончает с протяжным рыком и выходит из омеги, не давая узлу набухнуть. Смотрит, как из растраханной дырочки вытекает смешанная со смазкой сперма, и валится рядом, пытаясь нормализовать дыхание. Мин подползает ближе к альфе, льнет к его плечу. Намджун обхватывает его за поясницу, перетаскивает на себя, прижимает за голову к груди и перебирает волосы на затылке. Покой длится не долго.

— Покажи мне его, — Мин шумно сглатывает, приподнимает голову и просяще смотрит в глаза.

Ким сразу понимает, чего хочет омега, поворачивается на живот и дает Юнги взобраться на него. Мин проводит по монстру пальцами, с трепетом касается раскрытой пасти. Нагибается, целует сперва красные глаза, спускается вниз и покрывает поцелуями всего монстра. Намджун от этих нехитрых действий снова возбужден, стаскивает омегу со спины, снова вдавливает в постель, снова трахает с оттяжкой и долго. Намджун не насыщается.

Пять дней безумства. Пять дней он сваливает все на Техена и не вылезает из постели. Нет, вылезает, но не один. Они трахаются в ванной по несколько раз. Два раза на кухне, пока Юнги наспех достает банку нутеллы и пихает в себя ложкой шоколадную пасту, не потому, что хочется есть, а потому, что нужна энергия. Хочется только одного - Намджуна. Мин впивается пальцами в столешницу, пока Намджун трахает его прямо на кухне на столе, старается громко не стонать, так как в особняке персонал. Ким его не оставляет и никуда не уходит, и Юнги к этому привыкает. Привыкает к горячему телу рядом, к губам, целующим то нежно, то жестко впивающимся до того, пока омега не почувствует вкус железа во рту. Привыкает к этим сминающим, оставляющим синяки и царапины на его теле рукам. Привыкает к Намджуну и почти забывает, кто он такой. Теряется в своих ощущениях, иногда ему настолько хорошо, что он еле сдерживается, чтобы не расплакаться. Эмоциональность где-то из-за течки, а где-то от близости альфы просто зашкаливает. Осознание реальности приходит в последний день течки, когда, зацепив взглядом свое отражение в ванной, Юнги видит, как разрослась метка. Она теперь доходит до груди омеги и по своей форме напоминает ветки сакуры. Мин пугается, отшатывается от зеркала и пятится назад, ловя в отражении уже и глаза Намджуна.

Альфа подходит, разворачивает омегу лицом к себе и проводит по метке пальцами. Похоть почти проходит, разум уже проясняется, но от прикосновений Кима разряд тока все равно проходит по всему телу, и Мин еле сдерживается, чтобы не прильнуть к альфе.

— Это не потому, что я принял, — еле слышно произносит омега. — Это… это из-за течки.

— Если тебе спокойнее от отрицания, то хорошо, будь по твоему, — усмехается альфа и тянет Юнги ближе.

Обнимает, проводит ладонями по спине, спускается вниз и за ягодицы сильнее прижимает омегу к себе. У Юнги от этих объятий почва из-под ног уходит. Он виснет на альфе и к своему стыду замечает, что не хочет, чтобы он его отпускал. В руках альфы тепло и хорошо. Личный монстр омеги обнимает его, и, кажется, ничто в мире больше не имеет значения. Реальность такова, что за последние дни омеге нравится альфа. Очень. Но он не может этого принять, отрицает, пытается списать все на течку. Но она уже закончилась, а в руках Намджуна так же горячо и также умопомрачительно хорошо.

Омега собирает волю в кулак, выбирается из объятий и делает шаг назад.

— Мне надо идти, — говорит так твердо, как может.

— Куда ты пойдешь? — альфа смотрит так, что подкашиваются ноги.

— Домой, — Юнги обходит Намджуна, выходит из ванной и ищет футболку.

— Оставайся, — то ли просит, то ли приказывает альфа. Не понятно. У Юнги внутри по одному рвутся держащие сердце струны.

— Понравилось? — Мин не может скрыть язвительные нотки в голосе.

— Очень, — альфа подходит ближе, вжимает Мина в стену и впивается в губы жадным поцелуем.