Монстр

– Пришли результаты ваших анализов, миссис Мартинес. Думаю, мы с вами могли бы вместе обсудить, что из этого следует и что я рекомендую делать дальше. – Я посмотрела на женщину, сидящую в моем кабинете.

Она спокойно моргнула, выпрямила спину и сцепила руки в замок на моем столе, готовясь к тому, что я скажу. Снаружи косой пеленой сыпал снег. Сквозь тянущиеся вдоль стен узкие окна с толстыми стеклами было почти ничего не видно.

Я села напротив пациентки. Телефон снова завибрировал.

– Что ж. Хорошо. Давайте посмотрим? – Я начала листать ее карту и почувствовала, как глаза горят от эмоций, когда увидела результаты анализов ее крови. – Что у нас тут? Значит, так… о, прошу прощения. Одну минуту. – Я выставила палец, достала телефон из кармана и мысленно простонала. Надеюсь, кто-то умер. Моя семья знала, что на работе меня нельзя отвлекать.

У меня было три пропущенных вызова от Хантера.

Один звонок от мамы.

Но, что хуже всего, сообщение от Хантера.

Много лет назад, когда мы еще были детьми, которых отправляли в разные учебные заведения и на стажировки по всему миру, мы с братьями заключили соглашение. Поскольку нас с детства учили, что телефоны могут прослушивать из-за нашего происхождения, мы не могли попросту написать друг другу что-то вроде: «Скорее, на одном из наших нефтяных заводов по вине отца произошел взрыв». Поэтому решили: если случится что-то срочное, мы пришлем друг другу в сообщении секретный код: клевер.

Своеобразный ироничный взгляд на ирландское поверье о том, что четырехлистный клевер приносит удачу. Сообщение Хантера было написано заглавными буквами.

Хантер:

КЛЕВЕР КЛЕВЕРМАТЬЕГОКЛЕВЕРРРРРР.

– Я должна ответить. Извините. – Я вскочила с места, пулей вылетела из кабинета и поднялась на первый этаж, прижав телефон к уху.

Хантер ответил еще до первого гудка.

– Эш. Ты должна приехать домой. Кое-что с па.

– С ним все хорошо? Он пострадал? – я сделала судорожный вдох, как только осознала, что уже сжимаю в руке ключ от своей практичной «Тойоты Приус», бросив миссис Мартинес и свои обязанности, и выскочила за дверь.

– В физическом плане? С ним все нормально. Во всяком случае, пока. Невозможно предсказать, что мама сделает с ним в ближайшие несколько часов. Послушай, Эш, разразился скандал. Кто-то слил папины фотографии и переписку с… эм… – Он замолчал, и я сразу поняла, что брат пытается подобрать слова, которые причинили бы мне как можно меньше боли.

В этом весь Хантер. Беспощадно красив и душераздирающе нежен.

– Да говори уже, Хант. Я знаю, что маме с папой не тягаться с Ромео и Джульеттой. Бога ради, я всю жизнь жила с ними под одной крышей. – Я села в машину и помчалась в поместье Эйвбери-корт. – Что он сделал?

– Оказался в центре секс-скандала, – выпалил он. – Ничего шокирующего, знаю, но на этот раз в интернет попали несколько весьма откровенных фотографий. Отец позвонил мне, как только они были опубликованы. Дэвон сейчас работает над тем, чтобы их удалили.

Дэвон Уайтхолл был адвокатом нашей семьи и одним из ближайших помощников моего отца. Британский аристократ с таинственным прошлым. Хантер, который из нас троих обладал природным обаянием, отвечал за связи с общественностью в «Королевских трубопроводах» – нефтяной компании моей семьи. Вполне логично, что первым делом отец позвонил именно ему.

– Ух ты. – Я пыталась скрыть боль в голосе, потому что знала: не я сейчас должна ее испытывать. Обидели не меня, а маму. Глаза защипало от непролитых слез.

Merde, у мамы будет сердечный приступ.

– Какая… ирония, – только и сумела пролепетать я, прокашлявшись.

– Думаешь? – фыркнув, невозмутимо спросил Хантер.

Когда-то давно па – или athair, как называли отца мы, его дети, забрал Хантера из колледжа в Калифорнии и привез обратно в Бостон, потому что в интернет попало секс-видео с участием Хантера. Оно разлетелось повсюду и повлекло несколько очень нежелательных для нашей семьи заголовков в прессе. Желая наказать Хантера за то, что подверг семейство Фитцпатриков публичному позору, athair пошел на крайние меры. Так что случившееся – самая настоящая ирония в ее лучшем… и худшем проявлении.

Разумеется, мы знали, что отец изменяет маме, но он всегда делал это втайне и никогда не допускал, чтобы информация просочилась в прессу. Он обладал репутацией идеального семьянина, и тот, кто сумел ее опорочить, наверняка здорово сейчас злорадствует.

– Где ты? Как мама? – Я срезала и проезжала на желтый сигнал светофора, когда была такая возможность, не обращая внимания на хлопья снега, которые настойчиво сыпались с неба, пока мчалась через Бэк-Бэй.

– Я сейчас еду в Эйвбери-корт. Сейл с детьми со мной. Киллиан, Перси и Сэм уже там. Мама… – Хантер замолчал и сделал вдох. – Я не знаю, как она, Эш. Она не взяла трубку. Поторопись. Ты единственная всегда могла до нее достучаться.

«Я единственная прилагаю для этого усилия», – с горечью подумала я.

– Хорошо. Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, сестренка.

На этом он повесил трубку.