Монстр

ка, которого ещё не отпустили ни его норов, ни стыд за насмешки над заиканием Джорджа, было какое-то нездоровое ликование: впервые в жизни Джорджу Хэтфилду понадобилось то, чего он не мог получить. Первый раз случилась неприятность, которую нельзя было поправить с помощью всех папашиных денег. Невозможно дать взятку речевому центру. Невозможно предложить языку прибавку пятьдесят долларов в неделю и премию к Рождеству, чтоб он только согласился перестать вести себя, как иголка проигрывателя на пластинке с изъяном.

Потом стыд полностью поглотил ликование, и Джек почувствовал себя так, как чувствовал, сломав руку Дэнни.

О Господи, я же не сволочь. Пожалуйста.

Подобная болезненная радость по поводу отступления Джорджа была скорее в духе персонажа пьесы, Денкера, нежели драматурга Джека Торранса.

Вы ненавидите меня потому, что знаете...

Потому, что знаете... что?

Что такое он мог знать о Джордже Хэтфилде, чтоб возненавидеть его? Что перед Джорджем лежит все будущее? Что он немного похож на Роберта Редфорда и все девчонки прекращают болтовню, когда в бассейне он делает двойное сальто с трамплина? Что он играет в футбол и бейсбол с естественной, незаученной грацией?

Смешно. Совершенная чушь. Джек ни в чем не завидовал Джорджу Хэтфилду. По правде говоря, несчастное заикание куда сильнее огорчало Джека, чем самого Джорджа - ведь тот действительно мог бы стать превосходным спорщиком. А если бы Джек и перевел таймер вперед - чего он, разумеется, не делал - то лишь по одной причине: и ему, и остальным членам команды делалось неловко от усилий Джорджа. Они страдали от этого так же, как страдаешь, когда спикер на вечерних занятиях забывает что-то из своего текста. Если бы он и перевел таймер вперед, то просто, чтобы... чтобы избавить Джорджа от столь жалкого положения.

Но он не переводил таймер. В этом он был вполне уверен.

Неделей позже он исключил Джорджа из команды и на этот раз держал себя в руках. Все крики и угрозы исходили от Джорджа. Еще через неделю в середине практического занятия он вышел на стоянку, чтоб забрать из багажника фольксвагена оставленную там стопку справочников, и обнаружил стоящего на одном колене Джорджа - длинные светлые волосы свисали на лицо, а в руке был охотничий нож. Джордж резал правую переднюю шину фольксвагена. Задние шины были уже изрезаны и "жук" осел на них, как маленький усталый пес.

В глазах Джека все стало красным и о последовавшем столкновении он помнит очень немного. Он помнит хриплое рычание, раздавшееся вроде бы из его собственной глотки:

- Ладно, Джордж. Раз тебе так хочется, иди-ка сюда, получи свое!

Он помнит, как Джордж поднял изумленные, полные страха глаза, Он сказал: "Мистер Торранс...", словно собирался объяснить, что это просто недоразумение. Когда он пришел сюда, шины были уже спущены, а сам он просто счищал грязь с передних протекторов кончиком ножа, который совершенно случайно оказался при нем...

Тут, держа перед собой сжатые кулаки, в разговор вступил Джек; кажется, он ухмылялся. Он не был уверен в этом.

Джордж сжал нож со словами: "Лучше не подходи!" Это было последним, что запомнил Джек.

Следующее его воспоминание - мисс Стронг, учительница французского языка, держит его за руки и со слезами кричит:

- Перестаньте, Джек! Перестаньте! Вы его убьете!

Моргая, он тупо огляделся. Охотничий нож неопасно поблескивал на асфальте в четырех ярдах от них. Фольксваген Джека, его бедный, старый, видавший виды "жук", ветеран множества диких пьяных полуночных поездок, сидел на трех спущенных шинах. На правом крыле Джек увидел вмятину, в середине вмятины кое-что еще, и было это пятно не то красной краски, не то крови. На мгновение он растерялся, мысли вернулись.

(Господи Исусе, Эл, мы все-таки его переехали)

к той, другой ночи. Потом он перевел взгляд на Джорджа; на Джорджа, который, изумленно хлопая глазами, лежал на асфальте. Дискуссионная группа Джека высыпала наружу, они сгрудились у двери, уставившись на Джорджа. Из ранки на голове по лицу текла кровь, ранка казалась небольшой, но кровь текла ещё и из уха - вероятно, это означало сотрясение мозгз.

Когда Джордж попытался встать, Джек, стряхнув руки мисс Стронг, направился к нему. Тот съежился от страха.

Джек положил руки Джорджу на грудь и уложил его обратно.

- Лежи, не двигайся! - сказал он. - Не пробуй ходить.

Он повернулся к мисс Стронг, которая в ужасе не сводила с них глаз.

- Пожалуйста, мисс Стронг, сходите за школьным врачом, - сказал он ей.

Тогда она развернулась и помчалась в здание. Он посмотрел на свою дискуссионную команду, посмотрел им прямо в глаза, потому что снова почувствовал себя при исполнении, снова - до конца самим собой, а когда он бывал самим собой, во

всем штате Вермонт не было парня симпатичнее. Конечно, они это понимали.

- Сейчас можете идти домой, - спокойно сказал Джек. - Завтра встретимся снова.

Но к концу недели из команды ушло шесть человек, двое - довольно демонстративно, однако это не имело большого значения: ведь к тому времени Джеку уже сообщили, что его самого уходят.