Монстр

Сонми почти не разговаривала, смотрела затравленно и как будто не узнавала Джуна. Но ее отросшие корни были старательно, пусть и неумело выкрашены в любимый розовый, а веснушчатая рука Майры постоянно поправляла смявшийся воротничок или заботливо подносила Сонми пакетик с соком.

– Мы будем в порядке, – сказала Майра на прощание, когда они обнялись. – Ты тоже береги себя, братишка.

Она изменилась с тех пор, как нашла покалеченную, но живую Сонми в одном из лазаретов. Два месяца назад Майра состояла из отчаяния и горя, но теперь ее плечи расправились, а на губах все чаще появлялась улыбка. В благодарность за помощь на улицах Казимир обеспечил Майре и Сонми перелет в Бункеры, как она всегда мечтала. Она обрела будущее, которое ее устраивало и которое должно было устроить Сонми. Когда аэро отбыл, унося их к новой жизни, Джун понял, что завидует.

Будущее, которое устроило бы его, закончилось там, на Пике Галилея.

Джун ткнул пальцем в планшет. Экран отозвался мгновенно, демонстрируя, что осталось сорок три процента. Джонар, проходивший с баком топлива у него за спиной, приостановился, но тут же вернулся к своим делам. Джун тихо хмыкнул, заметив эту заминку: хозяин «Пиццериссимо» явно собирался сделать замечание отлынивавшему работнику, но вовремя вспомнил, что он больше здесь не работает. Что Джун теперь – ни много ни мало герой революции. Что теперь-то – теперь-то – его есть за что уважать.

Через несколько минут генераторы на кухне загудели с новой силой.

Виктор покинул Цитадель несколько дней назад. Какое-то время он еще оставался при Справедливости, помогая реанимировать поврежденную технику, но затем, видимо, просто понял: хватит.

– Я уезжаю, – сказал он как-то после нескольких часов молчаливой работы бок о бок с Джуном. Из-за травмы его правая рука двигалась куда хуже левой. Вертикальный шрам, оставшийся на щеке, совершенно его не портил.

– Понятно, – пробормотал Джун, озадаченно рассматривая содержимое ящика для инструментов.

– Хочу найти своих родителей.

– Удачи тебе в этом.

– Спасибо.

Это был самый долгий их разговор со дня, когда рухнул Пик Галилея.

Виктор видел, что Кай его поцеловала. Виктор пытался остановить ее, но она хладнокровно нацелила на него свой пистолет и шагнула в услужливо открытую кабину лифта. И отправилась умирать.

Поэтому теперь им просто нечего было друг другу сказать.

Произошедшее у основания Пика осталось в памяти Джуна мутными болезненными вспышками, бессвязными обрывками.

Обступившая со всех сторон темнота и голос – но не Кай, а раненого Виктора, кричавшего ему подниматься. Шипение оплавленного металла – кинетики Гармонии как раз пробились через сооруженные наспех преграды. Отчаяние, захлестнувшее, прежде чем он вообще вспомнил, почему стоит отчаиваться. Хаос, пахнущий кровью. Понимание, что смерть ближе, чем когда-либо.

Это было не все.

Последняя шприц-капсула с праймином, нащупанная в кармане. То, как ядовито-красный препарат, сгубивший стольких людей, отправился в путешествие по его венам. Прилив сил. Пистолет. Праймин покалывал на кончиках пальцев, и каждый раз, когда Джун нажимал на спуск, в голове вспыхивали вселенные. Он не представлял, скольких убил, но главным было другое – он не задумывался, не сомневался. Не было никакой внутренней борьбы, за которую он так держался бессонными ночами, когда пытался осмыслить смерть Воронова. Он потерял все, что держало его на грани. Оставалось принять это с достоинством, раскинуть руки и шагнуть в пропасть.

– Может, все-таки поешь? – осторожно спросила Гефеста, подойдя к его столику.

Она принесла, конечно же, пиццу. Так мило с ее стороны. Они с Джонаром знали: Джун был в числе тех, кто рискнул всем ради Полного Отключения, ради прекращения бойни на улицах. Этой пиццей, этим безвкусным лимонадом и этой заботой они выражали свою признательность.

– Кажется, я не голоден, – сказал Джун, поднимаясь и отключая планшет. – Спасибо, Гефеста.

– Приходи, если что, – обеспокоенно бросила она ему вслед.

– Да… – смущенно вторил ей выглянувший с кухни Джонар. – Мы здесь вроде как всегда тебе рады, парень.

Джун улыбнулся им и помахал на прощание рукой. Примерно в это же время из локальной базы «Пиццериссимо» стерлись все его данные.

– Людвиг всегда отзывался о тебе с гордостью. – Первое, что сказал ему Казимир, когда доктор Флор сочла Джуна готовым к работе. – Он видел в тебе своего наследника. После его смерти Справедливости понадобится специалист твоего уровня, Джун. Готов продолжить его дело?

Джун кивнул, глядя в холодные лживые глаза, и крепко пожал протянутую руку. Это было трудно. Но он знал: иначе никак.

– НЕ ДОВЕРЯЙ КАЗИМИРУ-