Монстр

Впрочем, возможно, это был вопрос времени. Было в устройстве нижних ярусов Цитадели что-то… отравляющее. Проникающее в саму твою суть, раскрывающее ее с худших сторон. Любая добродетель здесь была предметом роскоши, и Цитадель выбивала ее из тебя с жестокостью отъявленного громилы.

От холода побежали мурашки. Кайтен накинула мешковатый свитер и принялась мерить комнату шагами. Она не знала, который час, долго ли ей еще ждать, придет ли к ней кто-то сегодня… Да что там! Она теперь ничего не знала наверняка – так же ясно и непоколебимо, как когда-то знала все.

Нервно хмыкнув, Кай нащупала в кармане одноразовую карту памяти. Сообщение достигло адресата – и нутро мнемокарты сразу сгорело, стирая след Общества. Пластиковое покрытие на ощупь теперь было смятым, подплавленным. На подушечке большого пальца Кай уже намечалась мозоль, так часто она вертела в руках этот бесполезный носитель. Бесполезный и при этом едва ли не самый важный предмет в этой темной и тесной комнатушке.

В дверь постучали – четыре стука, пауза, еще два. Кайтен вроде бы ждала этого, но испугалась так, что не удивилась бы, узнав, что приобрела пару седых волосков. Выровняв дыхание, она поправила свитер и поспешила открыть.

Джун, стоявший на пороге, выглядел не менее перепуганным. Он неуловимо изменился за время, что они не виделись – и дело было не только в отросших черных корнях волос и новой куртке, пышный меховой воротник которой делал Джуна похожим на начинающего сутенера. Он не решался войти, глядя на Кай очень странно – оценивающе, озабоченно, словно пытаясь сравнить ее «до» и «после».

Какофония звуков, по недоразумению считавшаяся музыкой, словно бы превращала мозг в кашу.

«Он шокирован тем, во что я превратилась», – поняла Кай и сняла очки: пусть он хотя бы увидит ее глаза. Мир слева погрузился в темноту, мир справа предстал как есть – неоновым, душным и неприветливым. Но на Джуна это повлияло положительно.

– Можно войти? – робко улыбаясь, спросил он.

Кай кивнула, не в силах говорить из-за кома в горле. Музыка стихла, как только дверь затворилась. Молчание быстро стало гнетущим. Кайтен первая взяла себя в руки.

– Прости, что так внезапно, – сказала она, стараясь больше не смотреть Джуну в глаза. – Мне нужна твоя помощь. Я понимаю, что ты завязал с Монстром и пытаешься начать новую жизнь, и я не имею права просить тебя о подобном, но мне больше не к кому обратиться. Мне необходимо собрать данные…

– Кайтен, – сказал Джун.

Она истолковала это по-своему и осеклась. Холод, казалось, усиливался с каждой секундой. Неоновые линии плясали на стенах, словно насмехаясь над ее глупостью.

– Ты отказываешься? Я, конечно, понимаю. Это нарушение закона. Но я не ожидала, что в таком случае ты придешь…

Джун положил ей на плечи горячие широкие ладони. Длинные пальцы сжались достаточно сильно, чтобы Кай удивленно замолчала, и достаточно осторожно, чтобы не сделать больно. В эту секунду она ощутила что-то странное. На самом деле Джун обогнал Кай в росте уже давно, но только теперь она по-настоящему это осознала. Поспешно убрав ладони, Джун произнес:

– Я не завязал с Монстром. И я конечно же помогу тебе, а затем тоже попрошу тебя о помощи, и ты не сможешь мне отказать. Но это все позже… Кай, – его голос упал. – Как ты?

У нее не было сил на осуждение – да и права, по сути, уже не было. Но и найти ответ сразу было слишком сложно. Горло словно стиснули.

В девять лет, после того как заживление и адаптация к новому глазу завершились, Кайтен узнала о себе одну важную вещь. Некоторые одноклассники были достаточно черствыми, чтобы отпускать в ее сторону жестокие шуточки. Однажды, не выдержав, Кай убежала в уборную и расплакалась прямо перед зеркалом. Преодолевая рвущиеся из груди всхлипы, она подняла глаза, столкнулась со своим отражением и поняла: ей больше нельзя плакать. Ее естественный глаз покраснел, нижнее веко опухло, слезинки катились по щеке. А кибернетический глаз глядел равнодушным золотом радужки и мертвым зрачком; слезная железа ничего не вырабатывала. Увиденное испугало Кай сильнее издевательств; казалось, теперь одна половина ее лица принадлежит девятилетнему ребенку, а вторая – манекену. Это было попросту уродливо. И раз уж контролировать нейтральное спокойствие киберглаза ей было не под силу, Кай пообещала себе разучиться плакать.

Поэтому сейчас она проглотила ком в горле и попыталась продолжить разговор.

– Я… нормально. Пытаюсь расплатиться с долгом и не особо попадаться людям на глаза. Я очень рада тебя видеть, Джун. Правда.

Она слабо улыбнулась.

– Я тоже рад тебя видеть. – Он с готовностью ответил на улыбку. – Но… зачем нужно было столько избегать меня? Я не раз пытался найти тебя, поговорить. Я понимаю, что тебе не хочется быть ничьей проблемой, кроме своей собственной. Но… мы же семья! Это не так работает, Кай. Неужели ты думала, что после всего, что ты сделала для меня, у меня не возникнет желания ответить тем же?

– Ты связал меня с Химе, – возразила Кайтен, невольно отступив. – Этой помощи вполне достаточно, учитывая…