Монстр с нежным сердцем (СИ)

Осознав это, Зейн облегченно улыбнулся и глубоко вздохнул, вспоминая маленькую внучку Слепого Скрипача. Той смешной девочке тоже снились сны, о которых она потом рассказывала ему, своему большому печальному Монстру.

Глава 5. Первые шаги в делах хогвартских

В директорской башне, помимо личных покоев, находились и комнаты для гостей, в которых Блэк любезно устроил Гарри и Зейна.

Совершая приготовления ко сну, Гарри никак не мог отделаться от тревожного ощущения и, подстегиваемый им, заглянул к Зейну, просто чтобы убедиться, что у того всё в порядке. И как показала ему интуиция — Зейн не был в порядке, он с потерянным видом кружил вокруг кровати. Гарри, замерев на пороге, с тревогой смотрел, как тот наклонился, потрогал перину, матрас и одеяло, обошел ложе и потрогал постель с другой стороны. Снова прошелся вокруг кровати, трогая тут-там, провел ладонью по фигурной спинке, погладил столб. Внутри у Гарри росла и ширилась тревога по мере того, как Зейн изучал этот самый обычный предмет мебели. К тому моменту, когда он сел на кровать и обнял огромную пуховую подушку, тревога Гарри переросла в страх. Подойдя, он опустился на кровать рядом с Зейном и сбоку заглянул в лицо. Робко тронул руку.

— Зейн, что случилось?

— Это чудо… — гигант зарылся лицом в подушку, отчего голос прозвучал приглушенно. — Я никогда не спал в настоящей постели…

Горло Гарри сдавил спазм, и он обессиленно прислонился к большому телу. О, Зейн… И он когда-то страдал от того, что живет в чулане под лестницей у нелюбимых Дурслей? Тогда как у других не то что кровати, а и крыши над головой нет… Тряхнув головой, Гарри поднялся, взял увеличенную пижаму и принялся молча помогать Зейну переодеться и приготовиться ко сну. В конце концов, спать его тоже никто не укладывал, так что, следуя этой логике, Гарри ещё и накрыл гиганта, и подоткнул одеяло, бережно следя за тем, чтоб «малышу» нигде не дуло. Посмотрел в лицо и замер, увидев удивленно-радостное выражение в синих глазах Зейна. Всё поняв, Гарри протянул руку и погладил лоб и щеку этого большого покинутого ребёнка. Он читал книгу Мэри Шелли, видел сколько-то экранизаций «Франкенштейна», в частности, в исполнении Бориса Карлоффа, сильно перевранное, но какое-то представление о том, как в действительности обращались с монстром и что тот чувствовал при этом, он имел. А значит, надо узнать настоящего Зейна, раз представился такой уникальный шанс лично познакомиться с героем готического романа.

— Расскажи мне, как ты жил эти два года, Зейн.

Зейн ответил не сразу, сначала он лежал, глубоко задумавшись и выбирая, с чего начать. Потом медленно заговорил, сбивчиво и путано, меняя стиль и хронологию:

— На лугах по весне я наблюдал рождение ягнят, видел я и первый вздох телёнка. Смотря на их появление, я испытывал к ним горькую зависть — они рождались с пониманием о мире. Ягнята сразу вставали на ноги, тоненько блеяли, по запаху находили мать и совали мордочки к их вымени, откуда-то они знали, где находится источник пищи… Точно так же знал об этом и телёнок. Облизанный матерью, обласканный и согретый её любовью, он на нетвердых ещё ножках, пошатываясь, добредал до её огромного вымени и начинал жадно сосать, энергично подергивая сосок. И как же отличался от них я! Я был подобен новой тетради с чистыми, неисписанными ещё листами, готовый принять все записи и хранить их вечно. Но мой создатель не воспользовался моими белыми страницами, он равнодушно скомкал и выбросил их, не глядя. Отчасти я понимаю его, но это было позже, много позже, но тогда…

Гарри молча смотрел в печальное лицо, впитывал первые переживания брошенного одинокого создания и вслушивался в тихий глуховатый голос.