Монстр с нежным сердцем (СИ)

— Нет, — улыбнулся Барри. — Не прикажу. Наши волкодлаки именно что волкодлаки — страшные обезумевшие убийцы. Говоря про славянских оборотней, я не имел в виду ликантропию, болезнь, лишающую ума. Я говорил про чистых, истинных, природных оборотней, хозяев лесов и долин. В качестве примера могу привести Майрона, отца вот этого мальчишки, — приподняв ребёнка, Барри показал его директору и продолжил: — За всю свою долгую жизнь Майрон Бэддок ни одного человека не убил, только калечил в случаях самозащиты, но до смерти дела никогда не доводил. А то, что с его помощью пополнились армии инвалидов, так это не его печаль, он всего лишь свою мохнатую шкуру спасал. Просто для соседей он чудовище, ну не верят люди в добрых зверей, и для них беорнинг приравнивается к лютому вервольфу. И в чем-то я с ними согласен, ликантропы действительно опасны, тут люди правы.

Мальчонка на коленях Барри тем временем притих, поглощенный сахарной конфеткой, и давно превратился в медвежонка — большеголового и страшно милого. Завидев мишку, к столу стянулись дети и, очарованные новым необыкновенным чудом, облепили Барри, разглядывая и трогая круглые пушистые ушки зверомальчика. Мишка озорно сиял черными глазками, ворчал и ласково полизывал детские ладошки, если те оказывались у мордочки. У Гарри просто сердце сжалось, видя такое чистое невинное добродушие маленького зверочеловека. И правда — дикая Европа…

Родители Бернара объявились через неделю, когда полностью оправились от ран и набрались сил. Их внешность можно было бы описать одним словом — цыганы, если бы не размеры, которые четко отграничивали их от людей, ибо на человека беорнинги мало походили. У Майрона был широкий сплюснутый нос и высокие скулы, густые бакенбарды почти полностью скрывали лицо, а роскошная грива росла и в районе холки, если так можно выразиться о человеке… Но с другой стороны, люди-медведи и так больше звери. Жена его тоже отличалась высоким ростом, так что их ребёнок не просто обещал стать великаном в будущем, а действительно собирался им быть. Зейн лично обрадовался и подошел к ним — пожать руки и сравниться: так ли они высоки? Оказалось, так, и даже чуточку покрупнее. Так что Гарри осталось подивиться, что их ещё не сожгли трусливые святоши.

Погостив маленько, беорнинги вскоре перебрались из замка поближе к природе — в Запретный лес, где построили себе уютный дом, сложенный из камней по схеме древнего зодчества, то есть без гвоздей и клейстера так подогнав камни, что и волосок не пролезет в месте стыка. Умели в прошлом дома строить, да…

Жилище отстроили быстро — зима разогнаться не успела, а из печной трубы уж дымок потянулся. Ну а где зима, там Рождество подоспело. И настало время нового урока Гарри.

Замковый двор украсился елками и огнями, засияли блестючие гирлянды мишуры, запахло мандаринами и хвоей, свежим деревом и кожей — гномы-мастера привезли очередную партию заготовок. Ценные породы камня и древесины снова укладывались в безразмерные мешки, как всегда, рядом со старшими вертелись любопытные новички, изнывающие от нетерпения. Снова волшебники наряжались в костюмы Санты и эльфов-помощников.

Гарри и Винкль находились здесь же, собирали свой мешок подарков. Барри совершенно преобразился, надев яркий кафтан Санты с белой оторочкой, белоснежная кучерявая борода, наращенная с помощью заклинания, сделала толстяка просто неотразимым! На Гарри скромный зеленый картузик эльфёнка, узкие брючки-лосины и смешные полусапожки с загнутыми носами. Наряд обоих дополняли шапки с помпонами соответствующего колера: у Гарри зеленая с желтым, а у Барри — красная с белым.

Петух Тим на посохе осанился и прихорашивался: то грудку выпятит и крылышки в боки упрет, то затылок взъерошит, сдвинув шапочку на клюв, то ножку поднимет и примет позу аиста. Но что-то ему не нравилось, и он снова начинал вертеться, становясь то этак, то эдак. Барри, не обращая никакого внимания на чудного петушка, сосредоточенно возился с мешком, подкладывая туда тючки с ватой и материей, Гарри внимательно смотрел и наматывал на ус всё увиденное. На его руке сидела Елочка и с кротким удивлением наблюдала за выкрутасами Тима. На замковой стене передними лапами стояла Фелина и круглыми глазами следила за праздничной суетой. На крыльце выжидал Дамблдор, школьный целитель и повелитель времени — его феникс где-то невидимо ждал сигнала.

Наконец появились фестралы, огромными стаями огибая стены башен со стороны леса. Барри, будучи внушительной комплекции, подозвал к себе самого крупного. Огладил широкую грудь, похлопал по атласной шее, деловито спросил, как зовут. Фестрал ответил, обдав паром изо рта…

— Ага, Стеллмар ты, прекрасно-прекрасно… Ну а я — Барри!

И они, полноватый волшебник и гигантский фестрал, к изумлению Гарри, превежливо раскланялись друг с другом. Как скоро выяснится, это тоже было уроком для молодого друида.