Монструм

– Да, но если заменить неразумный осколок Антареса, – медленно протянула Ламия, явно удовлетворенная более опасным вариантом, – то разум Антареса будет обеспечивать тебя, и ты даже не заметишь, как твоя поврежденная часть души вновь наполнится эфиром.

Я молчал, мрачно все обдумывая. Протекторша подалась вперед, беря сферу в руки и поправляя очки.

– Да и, в конце концов, что плохого, если разум Антареса еще некоторое время поживет в тебе? – с хитрым блеском в глазах спросила она. – От него больше пользы, когда он способен подавать знаки, чем когда заточен в сфере.

– Ты ведь понимаешь, что говоришь о симбиозе с одним из самых опасных существ во Вселенной как о заведении собаки?

Девушка просияла.

– Зато сколько дорог это нам откроет!

У меня больше не было желания сопротивляться, потому я обреченно сгорбился.

– Ладно. Делай что нужно.

Это произошло три дня назад.

Я привел Фри на балкон. Мне надо было с кем-то поделиться, и моя наставница казалась лучшей кандидатурой. Только ей я без страха мог доверить те страшные тайны, которые узнал.

После операции меня еще немного трясло, но все оказалось не так болезненно, как представлялось. Ламия сделала ее быстро и в одиночку. Правда, перед самым началом она заявила, что проводит подобное в первый раз и вообще все это лишь теория, но, прежде чем я начал яро протестовать, она меня вырубила.

Теперь все было относительно хорошо.

– Ламия сказала, что я так быстро стал сплитом из-за серьезного нарушения в душе. Аномалии. – Немного подумав, я добавил: – В целом как и вся моя жизнь. До сих пор поверить не могу, что занимался поисками Антареса. О чем я только, черт побери, думал? Копался в «прошлом Скорпиона»… Хотя я не удивлен, что нашел осколок Антареса среди мертвых Скорпионов. В конце концов, с нашей, земной точки зрения, Антарес находится именно в этом созвездии.

– Мне жаль, что тебе больше не вернуть воспоминаний, – с грустью сказала Фри. Она смотрела на Землю, и взгляд ее был подернут пеленой.

– Все в порядке. На твоем примере я кое-что усвоил. Прожить без прошлого можно, но без веры в будущее – никак нет. Ты и сама это знаешь.

– А что же до того Мастера, о котором говорила Лэстрада? Так и не понял, откуда он знал про тебя и осколки Антареса?

– Вообще без понятия. – Я пожал плечами. – Знаю лишь, что он имеет влияние на падших. И что он словно бы заранее многое обо мне знал. Я попросил Дана помочь мне выяснить, кто он. Мы займемся этим, как только все утрясется.

Фри переоделась в обычную одежду – растянутый бирюзово-сиреневый свитер в полоску и мешковатые штаны. Я и сам стоял в простой серой толстовке и джинсах. Сил таскать на себе форму больше не было. Фри долго не решалась задать вопрос, но потом резко спросила:

– Ты много вспомнил? После возвращения осколка.

Я кивнул.

– Не очень, но этого достаточно. – Я скрипнул зубами. – Она уничтожила многое из детства, большинство людей из моей человеческой жизни и наверняка еще кучу всего. Но единственно важное для нашего дела сохранилось. Пускай и обрывками.

– И что же это? – спросила Фри.

Воспоминания медленно накатывали, точно волны во время прилива. И то, что находилось в них, не могло ни ободрить, ни успокоить. Лишь новые вопросы и тупики.

– Мой отец, – ответил я, помрачнев.

От этого над нами будто нависла туча. Фри удивленно отстранилась. Непонимание мелькнуло в ее глазах.

– И что с ним? Он же был простым адъютом.

– В том-то и дело! Вот только в его погребальной урне обнаружился разум Антареса, а еще я вспомнил, как он отдал мне вот это. – Я кивком указал на подвеску-звезду.

– Амулет?

– Не совсем. – Мне потребовалось переступить через себя, чтобы сказать обо всем вслух. – Фри, здесь эфирное сердце.

Она выкатила глаза.

– Погоди… что ты имеешь в виду?..

Я раскрыл свой блокнот и начал зачитывать ранее записанные строки: