Булатов, скажем, мне не нравится Или Чуйков вот мне не нравится Или вот Кабаков не нравится А вот сиди и уважай А почему? – а потому что мафия Чуть что – зарежут тут же мня И тихий охладелый труп В Москву-реку под лед засунут Придет весна в расцвете сил Они ходить будут смеяться А ты откроешься под льдом Ужасный, синий, полуцелый — Кому такой ты приглянешься? — Никому Даже себе Качаясь на травинке вящей С большой кошачьей головой Сидел Орлов и над собой Увидел птичку он летящу Он лапой хвать ее скорей По рылу, да не тут-то было Она взвилася как кобыла Та птичка-то была еврей Летучий А вот Милицанер как тигр Бросается спасать ребенка Который среди детских игр На лед реки ступает тонкий Вот спас и снова на посту Стоит как будто в землю влитый Стволом огромным эвкалипта Иль птицей Рага на лету Уже корнями в небо влитый Стоит Врагов жестоких одолев Как некий насекомый лев Стою я среди многих трупов Невидимых для тварей крупных Но это как еще сказать Коль угол зренья изменить То будет, мать твою едрить Едрить твою здесь будет мать Такой здесь ужас от меня КрупныйСилы человеческие неземные
1985ПредуведомлениеВ интересное время мы живем! интересно живем! Говорим, разговариваем! Говори! Говори! – говорю я себе – да не заговаривайся разговаривая! В смысле: и так вот можешь, и эдак! А ты вот какое-нибудь, пусть и чуждое поначалу, чужое, незнакомое, неловкое – возьми на себя, да и неси как крест! А то – и это ему хорошо, и то! Нельзя так! Нельзя! Крест! Крест нужен! Без креста нельзя! Нам без креста нельзя!
Вот я сижу необозначен Гляжу в приятный тихий зал И кто бы супротив сказал — Никто! Никто! Но кто это, но кто там плачет? — Кто? Кто! Кто-то и вправду плачет: Аоэоейя! Аоэоейя! Да, да, я узнаю! я знаю Сухотин плачет в Гималаях! Кто-то еще плачет: Аоэоейя! Аоэоейя! А вот мое дитя ребенком На Западе рыдает громко(и слышатся, слышатся, растут всеобщие рыдания незапланированные, рыдания зала всего! всего зала! вот, вот в Африке кто-то плачет! кто? кто это! да, да, узнаю – Кабаков в Африке плачет! Орлов в Пиренеях! Алексеев в Альпах! Чуйков на Мысе Доброй Надежды или в Китае! Господи! все, все, все, весь зал, весь родной и весь родимый и весь рыдает, и рыдает, и рыдает весь, весь рыдает, рыдает просто!)
Я: А что вы рыдаете? ОНИ: Нам жизни, жизни, жизни нет(рыдают, рыдают они)
Я: А что вам, что вам жизни нет? ОНИ: А нам померкнул белый свет!(рыдают они и бьются, бьются, волосами воздух разметывая!)
Я: А что померк вам белый свет?(и действительно: почему так вдруг ни с того, ни с сего вдруг, сразу, не мерк, не мерк и вдруг померк, везде и вдруг, и везде, и сразу померк, и вдруг!)
ОНИ: А у нас душа, душа болит! душа, душа болит! Я: Я слышу! ОНИ: Душа болит! Я: Я слышу! ОНИ: Душа болит! Я: Не надо повторять! я слышу! ОНИ: Но ведь болит! болит! болит! Я: А где, где у вас душа болит?(с ужасом предвещающим спрашиваю я, а сам сжимаюсь, сжимаюсь, приуготовляясь вроде!)
ОДИН: Вот здесь, вот здесь душа болит!(руками за сердце левое схватываясь – страшно и убедительно!)
ДРУГОЙ: Вот здесь, вот здесь болит!(за живот в муках схватываясь!)
ОДИН: Нет, здесь болит! ДРУГОЙ: Нет, здесь болит!