Монстры

                 Когда его почти насильно вытащили из угла
                 Куда он забился, сжавшись почти до полного
                 самоуничтожения
                 Тело его, казалось, чернело одним
                 сплошным синяком
                 Уже много позже, почти разучившись говорить
                 Он поведал, как его родной дядя заставлял его
                 ртом делать это
                 И когда он однажды укусил его за это
                 Дядя воя и матерясь долго бил его
                 Они оба кричали от боли
                 Пока не услыхали соседи
                 Дядя исчез
                 Но он почти до седых волос все уверял,
                 что дядя вернется
                 и все начнется сначала

Массмедиа, знакомя с каким-либо шокирующим жестоким событием, либо смакует его отвратительные подробности, либо отвлеченно подает его в виде обычного происшествия, не требующего вовлеченности, соучастия и сострадания. Поэзии, с точки зрения Пригова, остается воспроизводить массмедиальные схемы, доводя до апофеоза либо принцип любования омерзительным, либо циничную бесчувственность и погоню за сенсацией. Если поэзии доведется стать более циничной и тавтологичной, чем массмедиа, то она преодолеет медиальные соблазны и демаскирует тот «ужас реального», что скрывается за уверенными и звонкими фразами теледикторов. В цикле «Дитя и смерть» (1998) преступление против детской психики и соматики совершает уже не взрослый человек, а сама природа, диктующая необратимость физического старения и умирания, но при этом выступающая еще одним искусственным и устрашающим медиальным мифом.

Ολος

                 В приморском парке вечерком
                 Вот духовой оркестр
                 Играет, все сидят рядком
                 И нет свободных мест
                 Дитя со взрослыми сидит
                 Не чуя ничего
                 Вот нота некая звучит
                 И уже нет его
                 Дитя
                 А это была Его Смерть

* * *

                 Приходит свежее дитя
                 А к вечеру уже увядшее
                 К утру же силы обретя
                 Опять живое и расцветшее
                 Кто ж прихотливо так играет
                 С ним? —
                 А это Смерть приготовляет Его

В программном цикле «По материалам прессы» Пригов доводит до абсурда постсоветскую идеологию всеобщей индифферентности, показывая, что она убийственно воздействует на рядового обывателя, который вместо гражданского сознания обзавелся праздным любопытством и брезгливым отторжением. Для Пригова важно высмеять и одновременно поставить под сомнение трюизм культурного сознания, гласящий, что беспрерывная новостная лента с ее скупым и беглым перечислением «последних известий» разъедает мозг медиапотребителя. Обывателю, уже неспособному проявлять какую-либо связную реакцию на промелькивающие перед ним факты, остается только изумленно ахать, расстроенно охать или недовольно пыхтеть:

                 Запредельный цинизм
                 Проявили
                 Два тридцатилетние убийцы
                 Они прежде ногами забили
                 Свою жертву
                 А после ножом
                 Кухонным
                 Мясо срезали и бросали в унитаз
                 Спускали
                 Унитаз и засорился
                 Они – что за бредятина! —
                 Вызвали слесаря
                 Тут все и обнаружилось
                 Уж и не знаешь, по поводу чего
                 Тут изумляться

Или:

                 Серийный убийца
                 Два года орудовал
                 В Красноуфимске
                 Перебрался в Екатеринбург
                 Этот вывод сделали дознатели
                 По сходству преступлений
                 Которые убийца совершал
                 Против пенсионеров
                 Убивая их ударами молотка по голове
                 Забирая все сбережения
                 И ценные вещи
                 А какие ценности-то у наших пенсионеров
                 Обделенных жизнью
                 И властью
                 Господи, что дальше-то будет

Вроде бы никто не виноват, что житель современного русского мегаполиса (да и региональных городов тоже) лишен сознательной воли и энергии, не совершает преобразовательных усилий, пассивно, с мрачным пессимизмом относится к политическим переменам, обращая внимание только на материальные вопросы, типа пресловутого квартирного: