Монстры большого города (СИ)

Наставник оборачивается, и бросает на меня вопросительный взгляд.

- Непривычно, наверное, ковыряться в ком-то скальпелем для того, чтобы помочь, а не навредить? – спрашиваю с неподдельным интересом, по достоинству оценив всю ироничность ситуации.

- Ты даже не представляешь, насколько непривычно, - признаётся Бен, прежде чем выйти из комнаты.

БЕН

Вернувшись к себе, принимаюсь собирать всё, что может хоть как-то пригодиться. Дров, девчонка, конечно, наломала. Объяснял ведь, что аккуратность и тишина наш главный союзник. А эта дурочка сделала всё возможное, чтобы привлечь как можно больше внимания. Хотя спланировала она всё очень даже неплохо. Даже когда позвонила Назери, и попыталась пригласить его на свидание, сделала это с краденого телефона, от которого потом сразу же избавилась. Тут проблема не в глупости, а в несдержанности и импульсивности.

Находясь в подвале, и разбирая на части очередного подонка, Анджела способна держать себя в руках. Но за пределами разделочной её самоконтроль то и дело даёт трещину. Я не могу постоянно находиться рядом с Энджи, и контролировать каждый её шаг, ведь у меня и своих забот хватает. Но и бросить девчонку в беде тоже не могу. Сам до конца не понимаю почему, но чувствую, что несу за неё ответственность. В каком-то смысле, это я вернул её к жизни. Без меня она бы долго не протянула. Как бы то ни было, конкретно в данный момент Анджеле ничего не угрожает. Если полиция не нашла её по горячим следам в первые часы после поджога, маловероятно, что копы сделают это сейчас. Главное найти и уничтожить портрет Анджелы, чтобы свести к нулю все шансы на разоблачение.

Оставив машину в километре от особняка Назери, убираю её с дороги, а оставшийся отрезок пути преодолеваю своим ходом. Небольшой лесок маскирует мои передвижения, позволяя незаметно подобраться к высокому каменному забору. Убедившись, что на этом отрезке нет камер наблюдения и часовых, запускаю квадракоптер, с помощью которого наблюдаю, что происходит по ту сторону забора. Вооружённая охрана есть, пусть её и не слишком много. Всё-таки это особняк известного в определённых кругах молодого художника, а не логово какого-то крупного наркобарона. Тем не менее, проникнуть в дом Назери планирую после наступления темноты.

Продолжив наблюдать за происходящим с квадрокоптера, замечаю полицейскую машину. Как я и предполагал, копы решили пообщаться с окружением Назери, и провести обыск в доме. Но судя по тому, что дальше ворот их не пускают, получить ордер незваные гости не удосужились. Вот и приходится им свалить ни с чем, а мне, надеяться, что с повторным визитом копы повременят хотя бы до завтрашнего утра. Большего мне и не надо.

Дождавшись вечера, переодеваюсь в чёрный костюм, надеваю маску и перчатки, вешаю на плечо большую сумку. С помощью альпинистского крюка перебираюсь через забор, и добираюсь до особняка короткими перебежками от куста к кусту. Обходя здание по периметру в поисках открытого окна, замечаю горничную, прибирающуюся в одной из комнат. Стучу кулаком по стеклу, и быстро пригибаюсь. В поисках источника звука девчонка подходит к окну, открывает его, и выглядывает наружу. Схватив её за голову, вонзаю иглу в шею, и ввожу снотворное раньше, чем горничная успевает дёрнуться или поднять шум. Забравшись в дом, закрываю за собой окно, укладываю отрубившуюся девчонку на кровать, после чего выхожу из комнаты.

Камеры оказываются не только снаружи, но и в самом доме, однако расположены они так, что проскочить мимо, оставшись незамеченным, оказывается не так уж и сложно. В поисках картин тщательно обыскиваю первый этаж. Ничего не найдя, поднимаюсь на второй. Добравшись до рабочего кабинета Назери, нахожу картины с изображением незнакомых девушек, предположительно, узниц “Паладина”, но портрета Анджелы среди них нет. Его я нахожу в спальне Пьера.

Даже будучи человеком, очень далёким от искусства, какое-то время любуюсь работой художника. Надпись на рамке подсказывает, что картина называется “Израненная душа”, и это название подходит ей идеально. В изображённой на портрете девушке сразу узнаётся Анджела. Устремлённый на зрителей взгляд лишён каких-либо эмоций, по щекам текут кровавые слёзы, ангельские крылья за спиной объяты пламенем, белоснежная сорочка порвана, на оголённой груди красуется зияющая рана. Изображённая на полотне девушка глубоко несчастна, и, по-своему, прекрасна. Её образ способен найти отклик даже в самом чёрством сердце. Если Энджи не соврала, то Пьер считал её портрет своим лучшим творением. И тут я с ним согласен на все сто процентов.

Достав нож, аккуратно вырезаю полотно, оставив лишь пустую рамку, и убираю в сумку. Немного подумав, решаю заодно забрать и портреты из кабинета Назери. Чем больше картин я утащу, тем меньше у полиции будет поводов думать, что я приходил за чем-то конкретным. Сумка довольно просторная, и все полотна помещаются в неё без особого труда.