Монстры Лавкрафта

Стрэнд пояснил, что это стихотворение было написано парнем по имени Мэнли Хопкинс. Рудж не считал поэтов отважными ребятами, разве что старину Киплинга, в строчках которого чувствовалась твердость характера и который в самом деле умел рассказывать истории.

* * *

В следующие девять дней путешествия они медленно продвигались на север.

Джунгли были испещрены сотнями безымянных притоков, каждый из которых был слишком мелким, чтобы иметь подводные спуски, но их общее количество создавало сложный лабиринт, из-за чего размеренный маршрут «Славы империи», сверенный с компасом, казался произвольным и бессмысленным. Боевой дух команды падал, а учитывая топкую влажную землю – сухой сезон воистину! – Руджу и остальным участникам экспедиции приходилось спать в машине. Неудивительно, что в условиях этой вынужденной и малоприятной близости Джон Бэнс и Томми Стрэнд затеяли потасовку. Не менее закономерным было и то, что победил в ней старейший и мускулистый моряк. Следы поражения Стрэнда оказались незначительными – окровавленный нос, синяк под глазом, распухшая губа, – но Рудж не мог спустить драку с рук. Он попытался установить причину ссоры.

Стрэнду, по-видимому, не понравилось, как Бэнс отозвался о женщине, назвав ее, помимо прочего, «потаскухой». В свою защиту Бэнс заявил, что женщина, о которой он говорил, была его собственной женой. Он любил ее, но чувствовал, что знает ее лучше, чем какой-то молодой франт, в голове у которого – сказочная пыль, а те немногие знания о женщинах он черпает из любовной поэзии (которая, как всем известно, лишь помогает соблазнять женщин, но не описывает их достоверно) и который в любом случае не имел права лезть не в свое дело, рассказывая человеку, как ему лучше называть жену.

Когда спорщики остыли, Рудж усадил их и серьезно к ним обратился:

– Я не потерплю драк, – начал он. – Мы здесь со спасательной миссией, поэтому личные разногласия необходимо оставить в стороне, – он с тоской добавил: – Были времена, когда я мог пристрелить вас обоих, – он снова предался воспоминаниям – этим страдали все старики.

Еще через несколько дней солнце стало освещать деревья. Его желтый свет, как небесная крупа, разливался из ангельского амбара, и Рудж чувствовал, что Господь наверняка наблюдает за обитателями дражайшего сердцу острова – любимой Англии.

Однако Господь не желает, чтобы люди просто лежали в гамаке: самодовольство – это грех, который может легко перерасти в гордыню. На следующий день около полудня сразу после того, как Рудж закончил обедать и принялся складывать свою палатку, он поднял голову и увидел мужчину, который был абсолютно голым, не считая черного пятнышка над пахом. Он балансировал между двумя деревьями меньше чем в десяти ярдах от Руджа и пристально смотрел на него над острым каменным наконечником стрелы.

Цивилизация притупила у Руджа инстинкт самосохранения, поэтому вместо того, чтобы немедленно убежать, он крикнул:

– Эй! – возможно, он добавил бы что-нибудь в равной степени глупое, вроде «Так не пойдет!», но стрела выбила у него из рук сложенную палатку и пришпилила ее к дереву.

Эта атака пробудила в Рудже старого воина. Он был не настолько глуп, чтобы повернуться, побежать и принять стрелу в спину. Он набросился на обидчика и умело схватил его, прежде чем дикарь успел натянуть другую стрелу. Затем оба повалились на землю. Рудж ревел:

– Проклятый ублюдок!

Дикарь был невелик ростом, но силен и безумно быстр. Он шипел, как змея, а все его тело было скользким от пота или животного жира, отчего Руджу не удавалось за него ухватиться. Он сбил дикаря с ног, и они оба покатились по земле, пробираясь между мокрыми листьями и грязью. Все это длилось необычайно долго – они обменивались ударами, издавая поросячьи визги и угрожающий хрип. Затем дикарь оказался на Рудже и стал бить коленями по его груди, отчего тот никак не мог перевести дух. Рудж увидел острый смертоносный камень в руке противника, поднятой над ним, поэтому он поднял руку, чтобы заблокировать удар.

* * *

Дикарь немного откинулся назад. Рудж заметил вздутые шрамы на его щеках и что его глаза внезапно расширились. Но когда нападавший стал подниматься, он почувствовал, что в легких у него не хватает воздуха.

Дикарь издал резкий крик, похожий на птичий, и скрылся, поднявшись на деревья и как по волшебству уменьшившись вдалеке. Теперь он извивался, пинался и завывал. Рудж увидел толстое блестящее кольцо, которое окружало его грудь, а потом отпало, будто отшлифованная серебряная лоза. Он повернул голову, чтобы проследить траекторию серебряного шнура. Его глаза еще пытались разобрать детали, тогда как логика увиденного отошла на задний план. На поверхности сферы отразилась кривая, и он увидел место, где щупальца выступали из машины. Он проследил их путь до дикаря, корчившегося высоко под куполом деревьев.

Рудж тут же понял, что произошло. Мэллори увидел это нападение из машины и быстро на него среагировал, направив отдельные щупальца на поляну, чтобы схватить нападавшего и оттащить его ввысь.