Монстры на орбите [= Чудовище на орбите]

– Через два часа вы будете как новенькая, – он начал жужжать под нос какую-то песенку, сентиментальную старую балладу.

Лодка перевалила через гребень и закачалась в мощных воздушных потоках, затем спустилась в долину. Впереди вырос огромный черный эскарп. Яркий синеватый свет солнца, отражаясь от контрфорсов утеса, бил в лицо.

Лодка летела высоко над землей. Утес возвышался над ними. Лодка дрожала и вибрировала. Вскоре показалась кучка розовых зданий, гнездо под скалой.

– Видите, куда мы летим? – спросил заботливо Колвелл. – В течение некоторого времени это место будет вашим домом, но не позволяйте мне вас пугать, будут и компенсации, – он напевал еще чуть-чуть. – И ваши деньги будут вложены в хорошее дело, – он стрельнул в нее взглядом. – Вы проявляете скептицизм? Вам не нравится идея? Но я продолжаю настаивать на этом – будут компенсации, потому что вы станете одним из моих маленьких цыпленочков, – идея восхитила его, – одним из моего маленького выводка… Но я буду вежливым, я не хочу волновать вас…

Лодка направилась к сверкающему на солнце пучку розовых зданий.

– Это одно из поселений Троттеров, – сказал Колвелл благоговейным тоном. – Настолько древнее, что человек не может себе даже вообразить это. Здесь прямо-таки концентрируется солнце. Видите, я говорю вам одну только правду. Должен сознаться, что мое предприятие в запустении, в прискорбном запустении в эти дни. О выводке забочусь только я и мой маленький штат… Теперь, когда мы станем богатыми, мы, возможно, произведем кое-какие изменения, – он пробежал взглядом группу зданий, и ноздри его раздулись. – Отвратительно! Худшее из наследства столетий – Рококо Ренессанса. Розовая штукатурка по добротной здоровой каменной стене… Но там, где терпят неудачу желания и надежды, помогут деньги, – он прищелкнул языком. – Возможно, мы переедем на какую-нибудь более теплую планету: земля Кодирона слишком унылая и суровая, а кости мои начинает морозить лихорадка, – он засмеялся. – Я несу вздор… Если вам наскучило, прервите меня… А вот мы и сели. Мы дома.

Поле зрения Джин ограничивали ярко-розовые стены. Она почувствовала толчок. Дверца открылась. Краешком глаза она заметила усмехающееся желтое лицо худощавой крепкой женщины. Чьи-то руки помогли ей спуститься на землю, другие руки обыскали ее. У нее забрали брусочек с дротиками и скрученный в кольцо пластмассовый нож. Она услышала, как удовлетворенно закудахтал Колвелл. Какие-то руки потянули ее в полумрак здания. Они прошли через пустой гулкий зал, освещаемый через ряд высоко расположенных узких окон. Колвелл остановился у тяжелой двери, повернулся – и лицо его оказалось в поле зрения Джин.

– Когда мой маленький выводок становится слишком уж беспокойным, его приходится запирать… Но доверие рождает доверие, и… – его голос затерялся в грохоте дверных петель.

Джин вошла внутрь. Лицо за лицом оказывались в поле ее зрения. Взволнованное лицо за взволнованным лицом. Словно она смотрела на последовательность зеркал. Снова и снова на нее глядело ее собственное лицо.

Она почувствовала под собой что-то мягкое и теперь у нее перед глазами оказался потолок. Она услышала голос Колвелла.

– Это ваша давно потерянная сестра, она наконец к нам вернулась. Я думаю, скоро вы все услышите хорошие новости.

Что-то горячее, причиняющее сильнейшую боль, тронуло ее запястье. Она лежала, глядела в потолок и тяжело дышала. Боль слегка стихла. Ее веки захлопнулись.

…Джин скрытно, из-под век изучала девушек. Их было шесть. Стройные темноволосые девушки с беспокойными умными лицами. Волосы у них были длиннее, чем у нее. Наверное, они сами были мягче и до некоторой степени красивее. Но самое главное, что они были не такие, как она.

У них была одинаковая одежда, как униформа – белые, по колено бриджи, свободные желтые блузки, черные сандалии. По лицам было видно, что они скучали здесь и были угрюмы, если не злы.

Джин села на свою койку, зевнула, словно до сих пор не назевалась в жизни. Чувства ее обострились, к ней возвратилась память. Девушки сидели полувраждебным кругом. Надо их понять, – сказала себе Джин, – попробовать поставить себя на их место.

– Ну, – сказала Джин, – ну что вы просто так сидите?

Девушки слегка зашевелились, каждая чуть изменила позу, словно повинуясь общему импульсу.

– Меня зовут Джин, – она встала, потянулась, пригладила волосы и оглядела комнату. Спальное помещение в старом Доме Реабилитации. – Чертова крысиная нора. Я думаю, слышит ли нас сейчас старый Колвелл?

– Слышит?

– Оборудовал ли он это место разными там проволочками для подслушивания? Может… – она заметила отсутствие понимания. – Подождите, я погляжу. Иногда микрофоны обнаружить легко, иногда нет.

Подслушивающая аппаратура должна располагаться у двери или у окна, чтобы легче было провести провода. Беспроволочная система выглядела бы в этой голой комнате роскошью. Джин обнаружила шишечку именно там, где и рассчитывала найти ее, над дверью. Экранированные провода вели сквозь дыру. Она оторвала ее и показала остальным.

– Вот. Старый Колвелл мог слышать каждое ваше слово.