Монстры повсюду

Это сделали не акулы и не касатки - ни у одной из них не было челюстей, способных нанести подобный урон. Всё было очень странно, и ни я, ни другие помощники, ни даже капитан Инглебритцен - суровый старый голландец - не понимали, что произошло.

С другой стороны, мёртвые китообразные - не наша забота. Наше дело - их отлов и убийство.

В семь часов Голландец, как обычно называли нашего капитана, вызвал меня и помощников на квартердек. Седовласый и кучерявый, он смотрел на беспокойное море.

- Что скажешь? - спросил он Клегга, первого помощника.

- Идём по курсу, - ответил Клегг. - С севера на северо-запад. Эти земли богаты, и удача повернётся к нам лицом.

- А ты, дружище? Что скажешь, мистер Холливелл? - обратился Голландец ко мне.

- Да, сэр, я согласен с мистером Клеггом.

Грир, третий помощник, тоже кивнул.

- У нас есть слово "Бакстона", сэр, и меня это вполне устраивает, - добавил Клегг.

Вчера утром мы столкнулись с "Бакстоном", китобоем-янки из Нантакета, возвращавшимся домой с полными бочками. Со слов их старшего помощника, они встретили стаю китов - "таких огромных, что на их спинах можно балы устраивать".

- Да будет так, - кивнул Голландец и бросил на меня настороженный взгляд. - Что по журналу?

К этому времени мы уже успели посчитать скорость судна с помощью троса и песочных часов.

- Двенадцать узлов, сэр.

- Так и держи.

Я присоединился к нашему гарпунщику Швайнигу, стоявшему на баке, чувствуя, как брызги воды бьют мне в лицо. Швайниг был карибским индейцем, как и все наши гарпунщики, и как следствие, человеком очень немногословным. Но когда он повернул ко мне свое татуированное лицо, я сразу понял, что он хочет что-то сказать.

- Выкладывай, - кивнул я.

- Мы видели двух мёртвых китов, разорванных гигантской пастью, - он пожал плечами. - И скоро увидим ещё. Потом по трое, по четверо. Не напоминает тебе след? След, ведущий нас куда-то?

- К земле, друг мой. К земле.

- Да, но к какой земле?

Я не стал расспрашивать Швайнига подробнее, потому что очень часто многое из того, что он говорил, звучало полной бессмыслицей для ушей белого человека, и если он не хотел вдаваться в подробности, никакая сила на земле не могла заставить его сделать это. Я стоял у фальшборта и наблюдал, как острый нос "Призрака" вспарывает брюхо белой пене моря. Небо было ясным, а ветер - свежим. Из-за фок-мачты - там, где готовился китовий жир, - поднимался столб дыма. Палубы были белыми от соленых брызг и постоянного отдраивания досок от жира и крови.

"Призрак" был трёхпалубным судном с фок-мачтой, бизань-мачтой и одной грот-мачтой. Более прекрасного барка я в жизни не встречал. На нём находилсь команда из 35 человек, включая гарпунщиков, матросов, помощников и рулевого; у фальшборта висели четыре великолепных вельбота[29], готовые спуститься на воду и броситься в погоню в любой момент. Нос корабля такой острый, что мог бы вспороть горло киту, а утроба была заполнена бочками с китовым жиром. Она отлично вела себя в открытом океане, а её капитан - Голландец - был старым морским волком.

Пока стоял там, чувствуя барк под собой и зная его так же хорошо, как свое собственное тело, я посмотрел за корму и увидел дорожку пены, которую он оставил за собой. Она извивалась и вздымалась над холмистым ландшафтом волн, растворяясь, в конце концов, в гребнях огромных валов. Закрыв глаза от брызг, я слышал шипение пены и отдаленный гром моря, разбивающегося о наш нос. Ветер ревел в мачтах, скрипели лонжероны и скрежетали цепи. Это были звуки движения, преследования и успеха.

В восемь я принял вахту, поменял двух человек на баке, а троих отправил карабкаться, как обезьян, вверх по мачте в качестве дозорных. С того момента, как китобойное судно покинуло порт, на мачтах всегда находились дозорные. Они менялись каждые два часа. Я очень надеялся, что три новых пары глаз принесут нам новости о тех неуловимых зверушках, за которыми мы охотились.

Я оставил Швайнига на носу и вернулся на палубу, заметив Клегга у главного люка. Он был один. Его гарпунщика, Оддрога, тоже карибского индейца, нигде не было видно, хотя гарпунщик всегда находился рядом с помощником. Они были одним неделимым целым. Но в тот день с нашими ребятами творилось что-то неладное, и я знал, что именно. Клегг стоял и смотрел, как кипит вокруг нас бурное море, как корабль переваливается с левого борта на правый и обратно. Он изучал море в подзорную трубу, широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие во время качки. Не отрывая глаз от горизонта, он тихо произнёс:

- Ну что, Холли? Похоже, твой гарпунщик испугался тех же призраков, что и мой?

- Это из-за китов, сэр. Швайнига напугали их трупы.

- Как и Оддрога, - кивнул Клегг. - Я даже боюсь упоминать о них в его присутствии, опасаясь, что он упадет на палубу, начнет распевать предсмертную песнь и перережет себе глотку. А ты сам что думаешь?

Я прислушался к скрипу и стону бревен над головой.

- Я не знаю, что думать, сэр. Вокруг ведь действительно должны кишмя кишеть киты, а мы встретили лишь парочку изодранных туш. Что-то не так.