Всякий раз, когда Траск пытался думать об этом, играть в "соедини точки", теряясь в глубокой фуге[23]
, соединяя сознание с подсознанием, Мать нервничала и грозилась его отключить. Она не любила, когда ее шлюшки слишком много думали. А Ползучее Лицо, он это точно знал, заставлял ее нервничать, очень нервничать.Глаза старика скользнули по Траску, но не заметили его. Среднестатистическая, почти стерильная внешность Траска делала его хамелеоном, давала ему способность сливаться с толпой, как пятно на стене. Через пять минут после разговора с ним люди забывали, как он выглядит. Про него можно было сказать – безликий и ничем не примечательный.
Старику удалось выклянчить несколько кредитов на чашку дегтя у хамоватой респектабельной дамы, чья розовая блестящая кожа сверкала в грязном свете. Исходящее от нее облако духов разъедало глаза как горчичный газ. Ее собственные глаза были бирюзовыми, какими-то развратными и наполненными горечью, словно она видела то, о чем не могла заставить себя говорить. Траск наблюдал за ней, испытывая все большее и большее любопытство. Он взломал ее, нелегально подключился к ее нейросети и прогнал через Мать, анализируя ее жизнь. Мать сообщила, что ее зовут Марджори Бейтс. Матричный инженер, сотрудник "CyberPath Global"[24]
.Снаружи Траск столкнулся с парой маленьких помощников Матери - криоборгов. Их трудно было не заметить: обтянутые черной акульей кожей обескровленные лица, глаза как темные дыры в раковинах, заполненные осколками белого стекла и черного пепла. От них пахло химической стерильностью и плавлеными схемами, мозгами рептилий, подключенными к биопериферийным устройствам, разумом, усиленным векторами, бинарным слиянием и логическими типами данных. Они патрулировали ландшафт терминала, как крабы на загрязненном пляже. Криоборги двинулись дальше, и Траск выдохнул спёртый воздух. Он подошел к старику, опустил руку на его плечо, словно паук мисс Маффет[25]
.- Мне нужно поговорить с вами. Это официально, - сказал он.
Старик крутанулся на месте, мгновенно превратив Траска в одного из легавых Mатери. Морщинистое лицо посерело, превратившись в истерическую мозаику ужаса, а глаза стали похожи на туманные кольца дыма. Прежде чем Траск успел надежно схватить его, он исчез, отпрыгнув в сторону, как сжатая пружина, двигаясь плавным танцем сквозь море тел снаружи. Его настигла свора гнилозубых наркоманов, покрытых желтой пылью от обязательных антивирусных туманов, которые использовались для удержания военизированных биочастиц на низком уровне. Наркоманы, истекающие слюной и голодные, окружили его. Их истерзанные дурью желудки урчали от лаосской Красной Линии и сицилийского Синего Паука, руки, покрытые рельефными татуированными следами мелко дрожали. Они хотели раскумариться, раствориться в лабиринтах памяти допротоплазменного блаженства, встретиться со своими создателями, звездоголовыми и рыбоглазыми. Маленькие помощники Матери - бездумные трутни материнского улья, словно Далеки[26]
из старого телевизионного шоу, целью которых было уничтожение – ринулись в атаку. Старик вырвался на свободу. Наркоманы разбежались, все, кроме двух, которые были поглощены общим потоком Матери. Криоборги, с глазами, как черное стекло и лысыми головами, сверкающими плексикомпозитным темпоральным оборудованием, схватили их пальцами, похожими на лапы насекомых и подготовили к танцу разума: промывке мозгов и модификации личности.- Дерьмо, - передал Траск по сети. - Он убежал.
- Он помечен, Третий. Не устраивай сцену. Действуй спокойно.
Траск взял чашку старика и просканировал ее, обнаружив отпечаток большого пальца. Он прогнал его через Мать.
- Это наш парень, Третий. Возьми его, пока это не сделали криоборги.
- А вы не можете накинуть на них сеть?
- Не можем. Автономный контроль, сгенерированный Матерью.