Траск слышал этот голос, но тот для него ничего не значил. Болтовня, бессмысленные неразборчивые слова, словно комариное назойливое жужжание. Беспредметные, совершенно абстрактные. Он услышал резкий писк в ушах, вой в черепе. На объективе его синтетической линзы отображалось:
- Господи Иисусе, Третий... поговори со мной... ты уходишь в спящий режим, - кричал голос с Базы.
Траск снова попытался выбросить кристалл, и Мать выстрелила ему в голову еще большим разрядом электричества. Она не хотела, чтобы он избавлялся от него. Он слишком много видел и слишком много знал. Траск боялся использовать свои глаза. Мир, Большой Урод вокруг него... все это было ненастоящим, это была кожа, она изнашивалась, и он мог видеть сквозь нее, видеть...
Богохульную сказочную преисподнюю, которой не было ни здесь, ни там. Воющий диссонирующий звездный шум пульсирующей тишины. Гетто-пустошь кричащего лунного света, грохочущие неистовым хохотом коридоры морга, искореженные лестницы, ведущие в черные пропасти просачивающегося небытия. Корродированный металлический послед...
А затем его голос вырвался из горла пронзительным флейтирующим криком:
- База... База... у меня произошел сбой... глюк... но я вернулся...
- Черт, Третий, ты был очень близок.
- Я был словно простыня на бельевой веревке, - сказал Траск. – Ветер подхватил меня... поднял, и я смог заглянуть сквозь этот мир в другой.
- Повтори, Третий?
Траск покачал головой.
- Я думаю, что это из-за контакта с Ползучим Лицом.
- Он смог тебя одолеть? Ты сильно пострадал?
- Нет... Я думаю, это было псионическое.
- Тебе лучше быть осторожнее, Третий. Играй по-настоящему круто.
Но Траск ответил, что теперь от него мало толку, он практически труп. Он понимал это, потому что что-то происходило, и дать этому объяснение было невозможно.
В синей тишине его мозга раздавались голоса. Хотя он и старался отключиться от них, он не мог не слышать, что они говорили. Голоса раскрыли ему, что он больше не работает с жидкой оптической матрицей Матери, а соскребает с алтаря чего-то совершенно другого, чего-то, что заразило ее. Но Траск не хотел этого слышать; это было слишком похоже на то, что сказал старик. Но голоса продолжали звучать. Мать разлагалась изнутри.
Мать?
Но Мать не отвечала и не реагировала на такие еретические идеи. Что-то случилось, что-то бесконечно плохое, и Мать погрузилась в Большой Сон, и результат был виден на улицах. Хаос. Мать пыталась отключить его, и это было не потому, что он не реагировал, а потому, что он пытался избавиться от кристалла. Несмотря на все свое всемогущество, Мать знала и чертовски хорошо понимала, что существует нечто гораздо большее, чем она сама, нечто огромное и темное, что вторглось в нее, и поражало, как раковая опухоль. Теперь она общалась с этим, и, как сказал старик, Мать уже была не той, кем была раньше.