Монстры царства стали

Ни Ноа, ни Эль, не могли обладать такими баснословными суммами денег из-за их положения. Значит, Бронт отдал все свои накопления за жизнь и службу, не раздумывая ни секунды.

Он отдал все, что у него было, но этого оказалось недостаточно.

С кем они имеют дело? Почему столь высокая цена? Они не объясняли этого в записках.

– Моя мать, три моих сестры и брат выставлены на аукцион, – с пугающей, холодной отрешенностью пояснила Эль. Никаких чувств и эмоций. Только констатация факта. – Я выкупила свою свободу несколько лет назад, но, когда он освободил меня, я уже не представляла для него ценности. Я была для него бракованной. А они… цена каждого миллион. Стартовая.

Пять человек. Конечно, им не хватило денег Бронта.

– Почему они настолько ценны для него? – у Саргона была догадка, но сама мысль об этом страшила его. Он не верил в эти слухи, а его мозг отказывался принимать за правду доводы рассудка и все намеки, кричащие ему про очевидные вещи.

– А это важно? – огрызнулся Ноа, с шумом опускаясь во второе кресло. – От этого что-то изменится? Они перестанут быть близкими Эль?

– Ноа, перестань, он не это имел в виду, – одернул его Бронт.

– Перестаньте оба! – вмешалась девушка. – Всю историю я пока не готова тебе рассказать, Саргон. Прости. А вот на вопрос отвечу.

Конечно. Наверное, Саргон не вызывал у нее желания пооткровенничать. После всего того, что он допустил, не найдя их сразу.

– Нет, – тут же сказала Эль, читая его чувства по глазам. – Не в этом дело. Просто у меня все мысли о них… и о тех условиях, в которых они остались. Прости. Я думаю, что нам всем пойдет на пользу рассказать все, что с нами произошло за это время, но чуть позже… – она заломила руки, мягко улыбнувшись. – Моя семья – Певчие пустыни. У них редчайший дар голоса, который оценивается выше, чем жизнь любого другого раба.

Саргон медленно сглотнул и прикрыл глаза. Его опасения подтвердились.

Певчие пустыни – огромная редкость в их нынешнем мире. И он, и Бронт прекрасно понимали опасность быть среди последних представителей этого народа. Даже у лесных фейри не было таких чарующих голосов. За Певчими везде велась охота – они были ценнее редких бриллиантов и самых больших алмазов. Им нельзя было дарить бессмертие, ведь в таком случае они теряли свои голоса, хотя этого они больше всего и желали. Вечные рабы и жертвы, не живущие своей жизнью.

– Вокал моей матери Массары не столь редкий, какими могут стать голоса моих сестер и брата. За ними ведется охота, и полагаю, что стоит сразу сказать правду: возможно, двумя миллионами мы не обойдемся. Но если это слишком большая сумма, я пойм…

– Мы внесем любую сумму, которая будет необходима, Эль, – Саргон молниеносно раскрыл глаза, обрывая ее. Неужели она могла допустить в своих мыслях, что он не поможет ей после всего того, что она для него сделала? Эль теперь была частью его семьи. – И это не обсуждается. Мы с Бронтом и Ноа сделаем все, чтобы выкупить их и сделать свободными, а после укрыть, чтобы вы больше не зависели ни от кого другого.

В ее глазах блеснули слезы. Губы дрогнули. Бронт приобнял ее, Саргон и Ноа последовали его примеру.

– Спасибо, мальчики. Кто бы что ни говорил – вы лучшие. Они и вы – все, что у меня есть. Вы… вы…

Ее голос превратился во всхлипы.

– Ты нам как сестра, – услышал Саргон шепот Ноа. – Твоя семья – наша семья, Эль.

– Спасибо, спасибо, спасибо… – шептала Эль, и Саргон ощущал, как их одежда понемногу начинает промокать от ее слез. Но они не выпускали ее, пока Эль не выплакалась и не успокоилась.

Она должна была понять, что больше они никогда ее никуда не отпустят одну.

Пообщаться подольше они не успели: послышался стук в дверь и крики, не предвещающие ничего хорошего.

Бронт моментально скользнул к двери, Саргон и остальные последовали за ним. Пока Бронт прислушивался к звукам извне, Саргон обернулся к Эль и Ноа и жестом показал им молчать.

– Что происходит? – все-таки шепнула девушка, беспокойно оглядываясь на Бронта.

– Спроси у Ноа, – буркнул Бронт, разворачиваясь к Саргону. – Дела плохи. Они окружили дом. Привлекают слишком много внимания. Нам не выскользнуть, только если через переброс, а пересидеть здесь… не кажется хорошей идеей.

Саргон кивнул, сразу просчитывая их положение. Во что же такое влип Ноа, что по его душу пришли даже сюда?! Юноша, разумеется, ничего им разъяснять не стал. Он упрямо молчал, отводя взгляд в сторону. Его вообще будто подменили.

– Ноа? – сурово спросила Эль, требуя ответы. От ее недавной хрупкости не осталось и следа. Перед ними вновь была их боевая Мюриэль.

Ноа мотнул головой, уперто выдерживая свою линию. Саргон тихо зарычал, но умолк, когда в дверь забарабанили с бо́льшей силой, а после вдруг стук прекратился.

– Ушли? – с надеждой уточнила Эль. Если бы…