Монстры царства стали

Если бы власть была в его руках, то Саргон бы давно отдал распоряжение своим войскам. Но, как назло, весь Эферон был раздроблен на земли, которые уже много столетий имели своих наместников, что никак по своим полномочиям не шли вровень с герцогами, которыми их величали смертные. Да, они подчинялись верховному наместнику – то есть королю. Но сейчас король не мог вынести своего решения, поэтому им оставалось унижаться, советуясь с этими прихвостнями и раскрывая перед ними все карты, которые, возможно, кто-то из них донесет драконьим кланам на севере, которые к нынешнему моменту уже практически успешно пытались устранить лишних наследников престола. Вот только план пошел наперекосяк, ведь из кубков выпили он и Солар, а убить должны были Саргона и Адриану – это было ясно, как белый день. Потому что иначе зачем оставлять в живых ту, кто самолично отказался от престола, и убивать того, кого назначили ответственным за защиту интересов короны?

Солар явно был на коротком поводке у Хоакина, который точно по уши в этом дерьме. Саргон был в этом уверен. Но в этом всем у него были практически завязаны руки, ведь младший братишка практически исполнил волю отца в явлении миру в скором времени королем, к ногам которого бросят весь смертный континент. И в этом ему поспособствуют девять претенденток, которые сейчас находятся в этом дворце. В том числе и Рэйна, решившая сыграть против Саргона и прибрать к рукам Солара.

– Данте, ты доволен? – поинтересовался Хоакин. – Второй принц высказал свое мнение. Или тебе еще нужно и мнение принцессы, чтобы принять позицию меньшинства?

Зря он упомянул Адри. Очень зря.

Взор Саргона затуманила пелена ярости. На его скулах заходили желваки. Вокруг его левой руки вилась тьма, окружая ее подобно клубку змей.

– Не стоит приплетать сюда мою сестру, – ледяной голос Саргона пригвоздил Хоакина к месту. – Иначе нам придется в этом разговоре побеседовать и о крово-дрэгонской отраве в наших кубках.

Солар стремительно повернулся к ним, ощущая импульс мощной магии, пробежавшей по телу Саргона. Но братец мог не волноваться – в его планы сегодня не входило убийство его ненаглядного советника.

Воздух мгновенно заискрил магией, но свет силы Солара тут же вклинился в эту бурю.

Саргон безотрывно смотрел на ненавистное лицо крысы, которая отравила его и подставила Адри. Тварь.

– Равен, мы это уже обсуждали… – начал было Солар.

– У вас есть какие-то претензии и доказательства, Ваше Высочество? – так же холодно поинтересовался Хоакин. Саргон заметил, как дрогнул его кадык.

– Равен, – тихо предупредил его брат.

Саргон бы придушил Хоакина собственными руками прямо здесь. Но не мог, иначе все его планы рухнули бы в одночасье.

– Нет, у меня нет претензий, – проскрежетал он сквозь плотно стиснутые зубы. В глазах твари вспыхнуло торжество, и он еле-еле подавил свою темную силу, рвущуюся наружу. Как бы он хотел собственноручно свернуть ему шею, услышав хруст его позвонков… – Если это все и мой двойной голос засчитан в голосовании, я прощаюсь.

– До встречи, брат, – похлопал его по плечу Солар, и Саргон с видимым усилием оторвал своей взгляд, полный ненависти, от наместника Лидрисса.

– Взаимно, – сухо бросил Саргон, разворачиваясь и собираясь выходить из кабинета.

И все бы было хорошо, если бы эта мразь не решила добить их разговор последней нотой, обращенной к оставшимся:

– Раз все обговорено, быть может, обсудим смертных невесточек? Та смазливая принцессочка из Валии ничего такая. Если тебе, Солар, она не приглянется, то оставь ее мне, а? Для развлечений.

Тьма окутала кабинет настолько быстро, что никто не успел толком среагировать. И, прежде чем она рассеялась с уходом своего хозяина, в беспробудной мгле прозвучали слова:

– Прошу подбирать выражения, когда говорите о гостьях, которые здесь находятся под полной защитой короны. То есть под моей, в первую очередь.

* * *

Магия пульсировала в его теле, отдаваясь в висках. Поганые слова грохотали в ушах, когда он не выдержал и обрушил свой кулак на стену, которая содрогнулась и тут же пошла большими трещинами. Посыпалась крошка, а его кулак садануло болью. Неважно.

Он пытался обуять злость, изливая ее в другое русло, но у него не получалось. Саргон был готов наплевать на все и вернуться обратно, чтобы схватить ублюдка и вечность пытать его самыми извращенными способами.

Он шел в свои покои, не видя и не слыша ничего, в то время как вокруг него плясали тени. Благо была уже поздняя ночь и все во дворце спали: коридоры были пустынны и молчаливы. Никто не мог попасться под горячую руку принца, за спиной которого тьма с животным наслаждением пожирала лестницу.