Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Вечер, проведенный Пьером Мори у Белибастов, соответствовал устоявшейся «модели» общественной активности нашего пастуха и состоял из двух частей. (Сначала был ужин: за столом собрались Пьер Мори, Гийом Белибаст, трое его сыновей и две снохи (отмечу попутно, что Белибасты кажутся очень спаянной семьей: их связывают проживание под одной крышей и общий стол, совместный труд на семейных землях и, наконец, ересь, разделяемая всеми мужчинами и женщинами domus). Ко времени ужина дети обеих супружеских пар уже, должно быть, спали, а потому не участвовали в приеме. Почетным гостем был Пьер Жирар, прокурор нарбоннского архиепископа. Жирар был достаточно авторитетной фигурой, чтобы его присутствие придало собранию оттенок торжественности и светскости; но в простой и немудреной Окситании социальная дистанция была достаточно невелика, чтобы в визите этого важного гостя к богатому скотоводу Белибасту не было ничего из ряда вон выходящего. Несмотря на свою должность, которая теоретически делала его представителем официальной церкви, Жирар, возможно, относился скорее благожелательно к идеям катаров или к дружбе с ними. Либо просто был очень терпим. Во всяком случае, он умел закрыть глаза на то, что ему предпочитали не показывать: в течение всего ужина, проходившего в доме, он не замечал появлений и исчезновений подозрительных персонажей, штаб которых находился на соседнем сеновале. (Эта снисходительность Пьера Жирара некоторое время спустя окажет неоценимую услугу Пьеру Мори, когда он будет заподозрен и предстанет в Фенуйеде перед судом по обвинению в содействии еретикам.) Несмотря на богатство хозяина и престиж одного из гостей, простота ужина была достойна античности: мясо, молоко, сыр. Трапеза пастухов Вергилия{113}. Поглотив пищу, Пьер Жирар отправился в постель; что касается Пьера Мори, то он в сопровождении нескольких представителей клана Белибастов крадучись направился к стоявшему поблизости сеновалу, чтобы поприветствовать, как посоветовал ему Раймон Пьер, всех друзей, то есть еретиков, ночевавших в ту ночь среди запасов сена Гийома Белибаста. Потом пастух в свою очередь отправился спать. На другой день он пустился в обратный путь, в Арк.

* * *

Несколькими месяцами позже, в разгар лета, в августе, Пьер Мори пас овец Раймона Пьера в местечке под названием Парс Соре, по-прежнему недалеко от Арка. В качестве подпасков с ним были те же лица, что и в прежней артели, известной нам по Оду и Сабартесу, а именно: Жан Молен, брат (или сводный брат?) бывшего хозяина Пьера Раймона Молена, и два Гийома Марти, одинаково прозывавшиеся отец и сын, родом из Монтайю. Как-то вечером, когда уже пора было отходить ко сну, повидать нашего героя на его пастбище пришли двое: Раймон Белибаст (сын Гийома Белибаста-старшего) и «совершенный» Филипп из Алейрака, родившийся в Кустоссе, который прибыл из Лиму (III, 140-142). Как мы видели, Пьер Мори давно уже знал Раймона Белибаста; он предложил двум гостям отужинать плодами земли и стада: мясом, козьим молоком, сыром, хлебом и вином. Раймон поел (III, 141). Но Филипп из Алейрака, совершенный в своем совершенстве, отказался от мяса и удовольствовался вином, которое вкушал из собственной кружки: он отверг кружки пастухов, вызывавшие у него отвращение, поскольку эти посудины были грязными от соприкосновения со ртами пастухов, в свою очередь грязными от съеденного мяса. После такой «трапезы» добрый пастырь проводил своих гостей, по их просьбе, в ночной тьме по опасным крутым тропинкам на добрые пятнадцать километров, до самой овчарни, или курраля, Белибастов, расположенной довольно далеко от их кюбьерского дома. Филипп спотыкался и падал всю дорогу из-за выбоин и ухабов; у него пропало даже желание проповедовать. Падая, он всякий раз ограничивался лишь восклицанием: Святый Дух, помоги мне!

* * *