Монтесума

Между тем Кортес продолжал свой путь к Чемпоале, занимаясь одновременно торговлей, посылая предписания и угрозы в адрес своего противника и подкупая нужных людей. Нарваэс не боялся встречи с ним, надеясь на свои значительно более многочисленные силы. «Зная, что индейцы в любой момент могут поднять мятеж и будучи уверенным, что умереть на службе королю, защищая его владения от любых посягательств, весьма почетно, я, отбросив все страхи и поручив себя воле Господа, приказал главному судебному исполнителю Гонсало де Сандовалю арестовать Нарваэса и тех, кто называл себя алькальдами и рехидорами. Я дал ему восемьдесят человек и приказал идти вперед, тогда как сам с отрядом в сто семьдесят человек пошел вслед за ним для того, чтобы оказать ему поддержку в том случае, если Нарваэс вздумал бы сопротивляться». Узнав о подходе противника, Нарваэс вышел к нему навстречу, но не обнаружил его там, где искал, и вернулся ни с чем в Чемпоалу.

Подойдя ночью к Чемпоале, Кортес захватывает одного часового, но другому удается убежать и поднять тревогу. Когда Кортес через полчаса входит в город, люди Нарваэса уже находятся в состоянии боевой готовности. Но он продвигался так спокойно, что прежде чем кто-либо сообразил, что происходит, он проник, пропустив вперед Сандоваля, за ограду Большого храма, где расположился противник, и устремился к штабу Нарваэса, находившемуся на вершине одной из пирамид. Артиллерия, охранявшая вход, дала один залп, не имевший никакого результата. Люди Кортеса быстро взобрались на пирамиду, напали на стражу Нарваэса, а самого его взяли в плен. Сражение закончилось. Потери были невелики, хотя среди пострадавших оказался и сам Нарваэс, который лишился глаза.

С помощью денег и обещаний было не очень трудно убедить солдат Нарваэса встать на сторону хозяев Мехико. Кортес взял под свой контроль флотилию Веракруса, чтобы исключить передачу какой-либо информации Веласкесу. Были посланы экспедиции к Коацалькоалькос и в страну уастеков и одновременно были отправлены добрые вести в гарнизон Мехико-Теночтитлана. Через двенадцать дней посланец вернулся с вестями о мятеже в городе.

Кортес направился в Мехико форсированным маршем, однако в Тласкале ему пришлось некоторое время подождать подхода отрядов со стороны Коацалькоалькос и Пануко. Затем войско продолжило свой путь. В этот раз в нем насчитывалось более тысячи пехотинцев, сто всадников, восемьдесят арбалетчиков, столько же стрелков из аркебузы и две тысячи тласкальтеков. С такой армией Кортес мог считать себя неуязвимым. Он остановился в Тескоко, где никто не вышел к нему навстречу. Испанский посланец из Мехико сообщил, что гарнизон держится хорошо и потерял всего лишь шесть-семь человек, а также что после того, как индейцы узнали о победе над Нарваэсом, их ныл значительно поубавился.

Затем появился эмиссар от Монтесумы. Император опасался не без оснований, что на него будут смотреть теперь как на виновника событий и что вместе со своими близкими он станет жертвой мести победителя. Ведь он еще недавно требовал от испанцев покинуть город, после чего пытался сговориться с Нарваэсом. Можно ли при здравом размышлении предположить, что он не задумывался над взаимным истреблением двух белых противников? Поверят ли ему, когда он скажет, что у него уже не было власти, если всем известно, что одного его появления на людях достаточно для того, чтобы прекратилось сражение. Он старался, таким образом, заранее успокоить капитана, отрицая всякое свое участие в мятеже, что в глазах Кортеса было равносильно признанию вины.

Панегирист Иштлильхочитль рассказывает, как он сам, этот злополучный кандидат на трон Тескоко, проводил все свое время в нападениях на тылы мешиков, чтобы оказать носильную помощь испанцам. Он предложил пятьдесят тысяч воинов Кортесу, а затем набрал в течение всего двух дней еще двести тысяч; при помощи этого воинства он помог капитану войти в Мехико. Узнав о прибытии Иштлильхочитля, мешики разбежались кто куда…

В действительности Кортес вошел в Мехико 24 июня, не встретив никакого сопротивления. Город казался мертвым. Осажденные встретили его с чувством радости и облегчения. Два индейских сановника пришли к нему с приглашением к Монтесуме, но он отказался: «Пусть он отправляется ко всем псам! Это по его приказу были закрыты все рынки, так что нигде не возможно было найти еду!» Некоторые офицеры пытались возражать против таких резких слов, но Кортес еще добавил: «Какие церемонии мне еще разводить с этим псом, который втайне сговаривался против меня с Нарваэсом, а теперь еще не хочет нас кормить?» В этот раз собеседники поддакивают: «Да, это важная мысль. Это он должен обязательно делать». Сановники, поняв, что оскорбляют их сеньора, были очен^ огорчены. Узнав об отказе Кортеса навестить его и об оскорбительных выпадах, Монтесума велел передать своим подданным, что теперь они могут во всем поступать по своему усмотрению, не считаясь с его существованием. Он приносил себя в жертву, поскольку апокалипсис стал неизбежным.