Монтесума

Раненный в лоб Монтесума умер лишь несколько дней спустя. Он желал этой смерти, поскольку жизнь для него уже не имела смысла. Он был помехой для своих подданных, и поэтому он хотел умереть. Испанцы хлопотали возле него — ведь от него зависело их спасение. Он отвергал всякое лечение. Напрасно была сделана попытка уговорить его принять крещение. Он поручил своих детей, и особенно своего сына Чимальнопоку заботам Кортеса, который сделал, что смог. Когда он умер, его тело было поручено двум пленникам, которые его передали мешикам. В состоянии глубокой скорби индейцы сожгли своего короля на следующую ночь и устроили ему пышные похороны.

Рассказывают также, что когда тело императора было выдано индейцам, то некий Апанекатль (имя лунного врага Кецалькоатля) взял его к себе на спину и отправился в поисках места для достойного погребения. Никто, однако, не захотел заниматься телом покойного Монтесумы, а в Некатитлане его даже стали забрасывать камнями. Наконец, Апанекатль, потеряв терпение, воскликнул: «О сеньоры! Что же мне делать с этим несчастным Монтесумой? Неужели мне суждено таскать его на себе всю жизнь?» В конце концов было решено предать тело огню.

Тело подвергалось оскорблениям даже на погребальном костре. «Негодяй! Повсюду он сеял страх, и каждый дрожал перед ним. Каждый, кто обидел его хоть самую малость, сразу становился покойником! Сколько людей поплатилось жизнью за неосторожно сказанное слово или в результате наговора!» Следует заметить, что этот текст, в котором, собственно, подвергается критике само понятие империи, возник рядом с Мехико, в Тлателолько. В тексте имеется, кроме всего прочего, упоминание о том, что при сожжении «тело издавало гнусный запах». В Месоамерике, как известно, плохой запах связывается с грехом и нечистотой. Пепел императора остался без особого погребения.

Монтесума был одновременно убит и покончил самоубийством — как раз вовремя для того, чтобы не видеть то, чего он боялся больше всего — гибели своего города и его цивилизации. Он хотел избежать героического самоубийства своего народа. Его трагедия заключается в том, что как раз это ему было поставлено в вину.

Он понял с самого начала, что его империя не сможет противостоять натиску пришельцев, поскольку они представлялись именно теми непобедимыми божествами, чье возвращение ожидалось с таким страхом.

Монтесума был пленником мифов своего народа, он стал их жертвой.

Но эго не помешало ему действовать в нужном направлении. Впрочем, он считал, что может применить мифы к реальным событиям, поскольку пришельцы казались ему непобедимыми; он счел их непобедимыми не потому, что это подсказывалось мифами. Конечно, он обратился к магии, но вместе с тем он не отказывался и от реальных действий — целенаправленных, обдуманных, где результат достигался бы при наименьших потерях. Монтесума изучал захватчика, испытывал его на прочность, лишал его продовольствия, устраивал на него западни. Он пытался уничтожить этого захватчика, оставляя за собой возможность в случае неудачи сохранить мешикскую империю. Отсюда эти сражения с участием других специально «подставленных» народов: майя Табаско, тласкальтеков, чолультеков; далее, западня Мехико, где хозяин тяжелой имперской машины был вынужден еще раз отступить под натиском немногочисленной группы противника — маневренной, хорошо управляемой, настроенной на победу.

В плену он сохранил прежнюю линию поведения, направленную на сохранение империи — этого разнородного и неустойчивого сооружения, которому он всегда старался придать больше прочности и внутренней гармонии. Этот великий король был автором поистине революционных реформ, которые, к сожалению, не успели реализоваться. Он понял также, что для его страны заполнение лакун было важнее, чем простое расширение границ.

Некоторые ему всего этого не простили. Отодвинутые на задний план монархи, свергнутые царьки, униженные дворяне, ритуальные противники, с которыми стали обращаться как с настоящими врагами, города, вынужденные выплачивать более крупную дань, связали централизаторские устремления императора с непомерной гордостью, которой он якобы был одержим. И когда произошло крушение империи, именно эта гордость была названа в качестве причины. Впоследствии из Монтесумы сделали, как известно, козла отпущения, виновника трагедии, а также типичного автохтона, живущего в роскоши, трусливого, изнеженного, нерешительного. Создание этого ложного образа имело, между прочим, тот результат, что мешики оказывали сопротивление испанцам и новой религии лишь в самых крайних случаях, будучи доведенными конкистадорами до полного отчаяния. И, наконец, император стал заходящим солнцем гибнущей эры.

Из всего этого возникла проникнутая мифологией история, которую слишком часто принимали за чистую монету.

ЭПИЛОГ