Монументальная пропаганда

—#А где остальные?

—#Кто?#— не понял пришедший.

—#Вы сказали, что вы…#— она замялась, не желая произносить слово, которого в своей речи все-таки избегала.

—#Жердык,#— представился пришедший.#— Александр Петрович Жердык, секретарь райкома партии.

—#Какой партии?#— настороженно поинтересовалась Аглая.

—#Разумеется, коммунистической, Аглая Степановна,#— внушительно сказал Жердык.

—#А разве еще есть коммунистическая партия?#— спросила она.

—#Конечно, есть,#— сообщил Жердык.#— Она растет и крепнет. Разрешите войти?

Она прошла в гостиную, и он за ней. Ей было неловко за беспорядок.

При виде Сталина гость не остолбенел, как это бывало с другими, а осмотрел статую уважительно, слегка поклонился ей, повернулся и поклонился Аглае:

—#Спасибо,#— сказал он тихо, но от души.#— Спасибо. Скоро мы вернем товарища Сталина на его законное место.

Даже эти слова не произвели на нее никакого впечатления. Он сел на валик дивана и, растягивая шляпу на колене, начал смущенно:

—#Аглая Степановна, мы все о вас знаем.

Она и на это не отозвалась.

—#Мы знаем все о вашем героическом прошлом, о вашей принципиальности, несгибаемости…

—#Ага,#— сказала она, кивая.

—#Ну, сейчас вы, может быть, немного и согнулись, но вы в этом не виноваты,#— горячо сказал Жердык.#— Такие времена. Кого угодно согнут и поколеблют уверенность. Чуждые России люди захватили власть. Выхватили у нас из рук то, за что вы всю вашу жизнь боролись. И что же нам делать?

—#И что же нам делать?#— повторила Аглая.

—#Нам есть что делать, Аглая Степановна,#— убежденно сказал Жердык,#— нам очень есть что делать. Посмотрите сами. Когда мы были у власти, люди нас не любили. А теперь они сравнивают и видят, что было при коммунистах и что есть сегодня. Нищета, проституция, безработица, разоренная армия, бастующие шахтеры, голодные учителя. Воровство, коррупция, горячие точки и терроризм. Народ возвращается к нам, Аглая Степановна.

—#Хорошо,#— отозвалась она равнодушно.

—#Но нам нужна ваша помощь.

—#Моя?#— вяло удивилась она.

—#Ваша, Аглая Степановна! Ваша помощь. Ваш громадный жизненный и политический опыт, неукротимая энергия.

—#Энергия?#— возразила она.#— Откуда? Я старуха. Древняя, слабая.#— Посмотрела гостю в глаза, подумала и призналась:#— Пьяница.

Жердык покивал головой печально.

—#Да. Слышал. Немного злоупотребляете. Но мы вас вылечим. Правда, тут понадобится ваша собственная воля к победе.#— Жердык вскочил на ноги, отбежал к Сталину и стал говорить из-под него, как бы и его привлекши в союзники.#— Аглая Степановна, опомнитесь. Отряхните с себя оцепенение и становитесь в строй. Родина, партия ждут вас!

—#А что я должна делать?#— спросила она без интереса.

—#Выступать перед трудовыми коллективами, участвовать в митингах, демонстрациях… Пошлем вас в Москву для участия в акциях всероссийского масштаба, в пикетах, уличных шествиях. Согласны?

—#Не знаю,#— замялась Аглая.#— Как-то неожиданно. А за это… за это не посадят?

—#Что?#— переспросил удивленно Жердык.#— Аглая Степановна, вы же партизанка! Отважная женщина! Да и о чем вы? Посадить заслуженного человека, извините, вашего возраста… За что? У нас ведь все-таки демократия.

—#Демократия?#— Она посмотрела на него с сомнением.#— И что? И никого не сажают?

—#Аглая Степановна,#— улыбнулся Жердык,#— так это же гнилая демократия.

Глава 4

16 апреля 1995 года доктор Плешаков записал у себя в книге регистрации пациентов:

«Ревкина Аглая Степановна, 80 лет, обратилась по поводу хронического алкоголизма. Жалуется на общую слабость, головные боли, боли в области печени, также на кислый вкус во рту, отсутствие аппетита, галлюцинации и потерю интереса к жизни. Ввиду преклонного возраста принято решение о психотерапевтическом лечении. Проведено ложное купирование с введением внутривенно физиологического раствора. Больная предупреждена, что в течение ближайшего года прием даже незначительной порции алкоголя может привести к летальному исходу».

Результатом посещения доктора Плешакова было то, что Аглая бросила пить. А заодно и курить. Совершенно бросила и то, и другое — и сама удивлялась, как легко ей это далось. И уже через несколько дней заметила, что в трезвой жизни есть много хорошего. Сознание прояснилось. Перестали посещать ее тараканы, мыши и мелкие члены Политбюро. Стала ориентироваться во времени и пространстве. Появилось ощущение смысла жизни и желание что-то делать, вернулось чувство нужности партии, Родине и народу. И с новой силой полюбила она Сталина, с новой силой возненавидела тех, кого ненавидела раньше.