Монументальная пропаганда

—#Да разве я о своей жизни плачу? Я свою жизнь полностью оправдал. У меня видение было. Что стоит мне до него дотронуться, и болезнь тут же отступит. Он непременно должен меня спас…#— Огородов вдруг захрипел, закашлялся, задергался и схватился за грудь.

Из угла рта пошла пузырями черная пена.

—#Да ты что, что ты!#— заволновалась и захлопотала возле него Аглая.#— Ты подожди. Здесь не помирай. Здесь не надо. Я сейчас доктора вызову.

Она сама была слаба, но дотолкала его до дивана. Он рухнул на него навзничь и замер с открытым ртом и выпученными глазами. Несколько секунд он лежал, запрокинувши голову, как будто даже без дыхания. Чем напугал Аглаю еще больше. К счастью, все обошлось. Гость очухался и даже настолько, что был приглашен на кухню и напоен чаем из кружки с надписью «XX лет РККА».

Аглая смотрела, как он, сложив губы трубочкой, дует в кружку и затем пьет чай без видимого желания.

—#А чем вы сейчас занимаетесь?#— поинтересовалась Аглая.

—#Сейчас-то ничем. А так что ж… Вождей лепил. Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко… О вашем пьедестале все время думал. Нехорошо, что пустой стоит.

—#Хорошо,#— возразила Аглая.#— Дождался хозяина. Не зря было сказано: «Будет еще на нашей улице праздник».

—#Не зря,#— согласился гость и снова зашелся в кашле, хватаясь за грудь.

—#А у вас, извиняюсь, какая болезнь?#— Аглая опять перешла на «вы».#— Что-нибудь вроде рака?

—#Хуже,#— сказал он, покашливая.

—#Разве бывает хуже?

—#Кажется, бывает.#— Он странным образом улыбнулся и посмотрел ей прямо в лицо.#— У меня СПИД. Вы слышали про такое?

—#СПИД?#— переспросила она растерянно.#— Как это СПИД? СПИД — это же только у этих бывает… А-а,#— догадалась,#— так вы тоже этот?

—#Да, я гомосексуалист,#— с вызовом сказал Огородов.#— И горжусь этим. Теперь весь цивилизованный мир признает, что в этом нет ничего зазорного. Тем более, что я художник. Творческая натура. Все художники такие.

—#Как это все?#— не поверила она.#— Все художники друг друга в задницу, да? И Репин, и Шишкин, и Кукрыниксы?

—#А про Чайковского вы знаете?#— спросил он.#— Все знают, что голубые самые талантливые люди. А другие — это бездари. Другие, тьфу!#— он плюнул, правда, не на Аглаю, а в сторону, но она все равно всполошилась.

—#Ты что!#— закричала она.#— Ты что это плюешься в чужом доме? Тем более, что заразный. Дай сюда!#— Она вырвала у него чашку, расплескавши остатки чая, уже остывшего, и сказала слабым голосом, но решительно:#— Уйди отсюда.

—#А что такое?#— не понял Огородов.#— Через чашку СПИД не передается.

—#Уйди, я тебе сказала. Мне на тебя смотреть противно. Гомик несчастный! Уйди. Вон отсюда!

Вытолкала его в прихожую, сунула ему в руки пальто и шапку, еле дотерпела, пока он оденется, и потом, когда он уже по темной лестнице, цепляясь за перила, спускался, крикнула:

—#Пидарас проклятый!#— И тут же услышала, как будто в ответ:

—#Сердце красавицы склонно к измене…

Это был голос Жердыка.

Аглая перегнулась через перила, надеясь увидеть поющего, но на лестнице никого не было, а голос Жердыка шел вроде бы из подвала, где жил Ванька Жуков. Но тоже шел как-то странно. Жердык не пел песню целиком, а все время повторял, как на испорченной пластинке:

«Сердце красавицы склонно к измене… Сердце красавицы склонно к измене…»#—  и так без конца.

«Чушь какая-то»,#— подумала Аглая.

Но это была не чушь. Это Ванька Жуков гонял по кругу пленку с записью голоса Жердыка и подстраивал прибор, который будет реагировать только на этот голос, только на эту мелодию и только на эти слова: «Сердце красавицы склонно к измене…».

Глава 15

Как живет существо, превращенное из молодого, красивого, полного сил человека в обрубок, безобразный на вид и лишенный возможности даже обслуживать себя самого? Здоровым и благополучным людям этого не понять. У такого калеки другие чувства, иные радости, его миропонимание не совпадает с нашим, и жизнь ему не кажется слишком уж ценным даром.

Иван Георгиевич Жуков смотрел по телевизору старую кинокомедию с Мироновым и Никулиным в главных ролях. Ванька отдыхал и имел право себе это позволить. Выполняя сложнейший заказ, он добился наконец, чего хотел. Не просто было сделать такую штуку. Она безотказно откликнется на слова и мелодию, исполненную только одним человеком, и никем больше. Это случится, может быть, завтра, 21 декабря — в день рождения Сталина, или дядюшки Джо, как его называет Джим. Завтра статуя чугунного дядюшки будет поставлена на свое старое место. А после этого кое-какие люди захотят отметить это событие. Они поедут в ресторан «Золотой ключик». Они там выпьют. И захотят спеть что-нибудь задушевное…