Монументальная пропаганда

- И вот, - закончила свой рассказ Аглая, - я вас спрашиваю, разве можно допускать такого человека, как Шубкин, к воспитанию наших советских детей?

- Я думаю, можно, - дошел до нее голос из дыма, который, впрочем, стал рассасываться, и Нечитайло вынырнул из него, как самолет из облака. - Я думаю, можно, - повторил он, держа самокрутку в левой руке и разгоняя дым правой, - и вообще скажу вам, товарищ Ревкина, приблизно вот так. Партия сейчас, как вы знаете, узяла курс на бережное отношение к кадрам. Не то шо как было раньше, чуть шо - и секим башка. С людями ж надо обращаться, я бы сказал, гуманно. Тем более, с такими, как Шубкин. Это же ж человек, можно сказать, уникального интэллекта. Он же ж имеет два вышших образования, на двенадцати язы'ках говорит свободно, а остальными владеет со словарем. А память у него ну просто скаженная. Помнит, можно сказать, наизусть "Одиссею", - Нечитайло загнул мизинец, - "Илиаду", - загнул безымянный палец и дальше с загибом остальных пальцев перечислил: - "Евгения Онегина", таблицу Менделеева, "вечнозеленую" шахматную партию, "Песню о Буревестнике", четвертую главу "Истории ВКП(б)" и работу Ленина "Шо такое "друзья народа". Я сам, Аглая Степановна, не поверил, следил по тексту, так он же ж прямо из головы и слово в слово. Во! Прямо, можно сказать, не голова, а Совет Министров.

- А товарищ Сталин, - сказала Аглая, - нас учил, что чем враг умнее, тем он опаснее.

- Ну шо вы мне говорите за товарища Сталина, - Богдан Филиппович вздохнул, сделал новую затяжку и опять закашлялся, наклоняясь к столу и хватаясь за грудь. - У товарища Сталина, - еще покашлял, - мы ж теперь знаем, тоже ж были свои ошибки. Он даже в войну руководил войсками по глобусу. Вот так глобус крутит и говорит: этот город, говорит, узять к Октяберьской годовщине, а этот, говорит, ко дню Красной Армии. А как его узять, с какой стороны подойти, куда подтянуть резервы, это меня, говорит, не касается, я, говорит, Верховный главнокомандующий и руковожу верховно. Понимаете? А насчет деталей это пусть Жуков, говорит, думает или Толбухин.

- Чушь! - разозлилась Аглая. - Товарищ Сталин был гений и во все детали сам лично вникал.

- А-а, - поскучнел Нечитайло, - я с вами, Аглая Степановна, в идеологические споры не вступаю. Тем более, шо руководство нашей партии имеет другое мнение.

- А у тебя, - перешла Аглая на ты, - свое мнение есть?

- Есть, - заверил ее Нечитайло. - Но оно у меня, как у каждого честного коммуниста, от мнения вышшего руководства не отличается. И потому я ваш приказ об увольнении Шубкина признаю, ну как бы сказать, недействительным. Это значит, - заключил он решительно и вдавил окурок в пепельницу, - шо он завтра утром может выходить на работу.

Аглая поняла, что говорить больше не о чем, и встала со стула.

- Ну хорошо! - сказала она с угрозой, не имеющей смысла. - Хорошо!

И вышла, постаравшись хлопнуть дверью погромче.

А Нечитайло посидел, подождал, пока она удалится, сказал "дура", покачал головой и стал ладить новую самокрутку.

Глава 13

На этот раз Аглая вышестоящему органу не подчинилась и к работе уволенного не допустила. Начались неприятности. Ее вызвал к себе Поросянинов, усадил в мягкое кожаное кресло, велел подать чаю с сушками и лимоном. Разговор начал со вздоха.

- Эх, Аглая Степановна, партизанская жилка. Куда ж ты лезешь-то напролом? Ну, не нравится тебе этот Шубкин, ну кому он нравится? Он и мне не нравится, и сам лично я, признаться, всю нацию их на дух не переношу. И то, что там наверху происходит, мне это тоже не по нраву. Сталин тридцать лет стоял во главе государства, мы его до небес возносили. И гений, и корифей, и генералиссимус. А теперь, значит, Кирова убил, крестьянство разорил, интеллигенцию пересажал, армию обезглавил, партию уничтожил. А мы-то с тобой кто, разве не партия?

- Вот! - обрадовалась Аглая. - Я именно про это и говорю.

- Про это все говорят. Но промежду собой, шепотом. А гласно мы должны поддерживать линию партии. Какая б она ни была, куда б ни поворачивала, мы коммунисты и голосуем "за".

- Беспринципно? - спросила Аглая.

- Беспрекословно, - сказал Поросянинов.

Аглая вспыхнула, хотела возразить, и довольно резко, но тут отворилась дверь и в кабинет без шума вошел, как будто даже и не передвигая ногами, первый секретарь райкома Нечаев. Он поздоровался за руку с Поросяниновым, который вскочил, и с Аглаей, которой, положив руку на плечо, не дал подняться, спросил: "Не помешаю?", сел на диван и застыл в положении пассажира, ожидающего поезда, который не скоро придет. И с таким видом, будто происходящее здесь его не касается.