Мопассан

Люсьен Литцельман, несомненно, внешне похож на своего предполагаемого отца: тот же овал лица, те же пропорции, тот же подбородок, нос, волосы, но он был более приветлив и добродушен. Маргарита, младшая сестра, по словам Огюста Нарди, очень походила на Лору.

Познакомимся теперь с Люсьенной Литцельман — портнихой-надомницей, проживавшей в 1927 году в Париже, по улице Асомпсьон, в доме 82: «Женщина очень восприимчивая, брюнетка, несколько полноватая, с теми же глазами, что и у Маргариты, и так же очень напоминавшая Лору де Мопассан». Встретившись с Нарди, она расплакалась. «Он меня ласкал, баловал… Он нас любил… Наша мать очень горевала после его смерти…»

В комнате Люсьенны фотографии Ги. «Он не любил фотографий, — говорит она. — Он их рвал». Эта деталь весьма интересна и изобличительна.

На сегодняшний день вероятность тройного отцовства Мопассана весьма велика. По словам Ломброзо, мадам Лора де Мопассан и друг семьи доктор Балестр, лечивший ее, отрицали существование этих детей.

Врач Лоры говорил Ломброзо: «Я никогда не слышал, чтобы в семье кто-либо говорил об этих трех детях… мадам де Мопассан никогда не упоминала о них.

Мопассан оставил сына, но вам ведь известно, какие обстоятельства мешают назвать его. Между тем это секрет Полишинеля».

Ни доктор Балестр, ни Ломброзо не прибавили к этому ни слова. Возможно, оба они имели в виду маленького Пьера Леконта дю Нуи…

Люсьен Литцельман был уверен, что, если бы смерть его отца «не была бы столь трагической, если бы он обладал трезвым рассудком, он, несомненно, признал бы (их. — А. Л.)». Маловероятно! В декабре 1891 года, за несколько дней до попытки покончить с собой, в присутствии двух врачей Ги составит завещание, назначив единственной и законной наследницей всего своего состояния племянницу Симону, дочь брата Эрве, отцу и матери доставалась лишь четверть, гарантированная им законом о наследстве. Довольно странное завещание для человека, которого так мучительно волновала проблема незаконнорожденных!

Можно было бы выдвинуть и другие предположения. В высшем обществе, в частности, в Нормандии было принято бросать своих незаконнорожденных детей. Женитьба на простой женщине явилась бы, несомненно, катастрофой для Мопассана, который в 1883 году делал все от него зависящее, чтобы проникнуть в общество.

Не следует также упускать из виду, что Мопассан, как и Флобер, был открытым противником брака. Тем не менее Ги несколько раз подвергался этому искушению. «За несколько лет до смерти Ги, — говорит Леон Фонтен, — я слышал от него самого — от этого твердокаменного холостяка, хмурого отшельника, — что он готов был бы соединить свою жизнь с некой дамой, если бы она была свободна».

Приблизительно в 1887 году Ги встретил у графини де X. молодую, красивую, сдержанную и изящную женщину. Этой неизвестной нам даме и адресовано, надо полагать, его письмо из Туниса от 19 декабря 1887 года — письмо, проникнутое обжигающей искренностью: «Со вчерашнего вечера я, как потерянный, мечтаю о вас. Безумное желание увидеть вас снова, увидеть вас сейчас же, здесь, передо мной, внезапно переполнило мое сердце… Не чувствуете ли вы, как оно исходит от меня и реет около вас, это желание?.. А больше всего хотел бы я увидеть ваши глаза, ваши кроткие глаза… Через несколько недель я покину Африку. Я снова увижу вас. Вы приедете ко мне, не правда ли, моя обожаемая? Вы приедете ко мне в…» Продолжение письма неизвестно.

В июне 1888 года в Экс-ле-Бен Мопассан поведал Франсуа нечто более определенное. Несколькими годами раньше ему понравилась молодая девушка, но из страха он предпочел соблазнительную интрижку. «И я спрашиваю себя: быть может, этот брак стал бы для меня счастьем?.. Но судьба есть судьба!»

Франсуа еще раз вспомнит об этом признании в беседе с доктором Бланшем после смерти Ги. Тассар был уверен в том, что удачный брак спас бы его хозяина. «Нет, — ответил психиатр, — Ги де Мопассан был слишком большим художником, чтобы жениться…»

Властная, аристократическая Лора не желала и слышать о какой-то Литцельман. Огюст Нарди пишет об этом совершенно определенно: «Госпожа Лора де Мопассан, безупречная мать, непреодолимой стеной оградила своего умирающего сына от общества. Она запретила молодой женщине вход в больницу Пасси, где умер Ги. Решительным движением набросила она вуаль на его прошлое. Она отказывалась видеть и понимать». «Дети!.. Я не знаю никаких его детей, кроме этих!» — говорила она, указывая на книги сына.

Андре Виаль пишет с заведомой осторожностью: «Небезынтересно также, что, быть может, из дворянского тщеславия, а скорее всего из уважения к семейным предрассудкам, которое бросает тень на его смелость, Ги де Мопассан, которому материнское тщеславие вопреки истине отводит местом рождения замок, не признал своими троих детей, рожденных ему в 1883, 1884 и 1887 годах женщиной низкого происхождения».