Мор мечей

Последними, кто напал на них с воздуха, были виверны и баргасты, принесшие лошадиную чуму.

Главная виверна метнулась вверх, и остальные поднялись за ней, оставив внизу только одно чудовище, вдвое больше остальных, сияющее алым, золотым и зеленым.

– Подождите, – крикнул Уилфул Убийца и закашлялся.

– Какого хрена? – спросил Гэвин.

Сказочный Рыцарь захихикал. В небе загорелась надпись «друзья» высотой в двадцать шагов. Буквы были сделаны из красного дыма.

– Будь я проклята, – сказала Изюминка.

Грифон начал спускаться, а Том Лаклан закричал.

Виверны приземлились на лысом пятачке к востоку. День уже клонился к вечеру, усталая армия решила сделать привал, и те, кто не успел заразиться, начали ставить шатры, вбивая колышки в каменистую почву. Летающие твари принесли пять сотен мер муки и вернулись в Альбинкирк, где, поев и передохнув, взяли вторую порцию. Пролетая над стадами, которые Габриэль купил для армии, а Дональд Ду уже вел обратно в Дормлинг, каждая виверна схватила по овце, затащила ее наверх и пристроила рядом с мукой.

Габриэль обнаружил, что Ариосто уже расседлали и обтерли. Седло причиняло ему боль, и, освободившись от него, он радостно заскакал. Грифона почистили и почесали, и он прыгнул вниз с утеса, чтобы поужинать вместе с вивернами.

Габриэля обступили люди. Его не видели в войске с самого парада, состоявшегося на другой день после битвы. Красный Рыцарь прошелся по лагерю, борясь с отчаянием. Солдат не жалели, и выглядели они ужасно. За две недели в лесу у большинства истрепалась обувь, кто-то остался босым, кто-то обмотал ноги полосами кожи. Шоссы у всех порвались, а аккуратные дублеты с пышными рукавами, которые так любили его лучники, теперь годились только на полировку доспехов. Между тем доспехи никто не полировал, и их покрывала ржавчина: и роскошную броню его брата, и простенькую кирасу Калли.

Под внешним разорением прятались напряжение, усталость, паника и отчаяние. В повозках лежали больные, и все знали, что им осталось недолго. Морган Мортирмир вымотался так, что его приходилось кормить с ложки, под глазами у него чернели синяки, а кожа казалась прозрачной. Рекруты из Брогата умирали на ходу, а аристократы из Альбинкирка походили на бродяг.

Габриэль почувствовал себя изнеженным и жирным. Но он шел по лагерю дальше, изо всех сил стараясь поддержать заклинание Мортирмира, и видел, что всех уже кормят. Еда помогала не хуже заклинания. Люди слишком долго не ели и не спали нормально. Но теперь они оказались на высоком холме, далеко от глубоких долин и жарких болот, и у них была еда.

Вечером, когда всех свалил беспробудный сон, Габриэль оседлал Ариосто и в одиночку умчался в Лиссен Карак.

Ариосто напугал монахинь и послушниц не меньше, чем виверны – солдат. Грифон появился уже в темноте, и заклинания древней крепости сомкнулись перед ним стеной огня. На этот раз Габриэлю пришлось писать в небе белой молнией. Мирам поднялась на стену и приказала снять заклинание.

В стене северной башни торчала огромная подъемная балка, на которую и уселся грифон. Двор крепости-аббатства как раз замостили новым камнем. Мирам спешила к нему по стене, Амиция вслед за ней.

– Стойте! – крикнул Габриэль.

Женщины застыли на месте.

– Прощу прощения, дамы. Я Габриэль Мурьен, и мне немедленно нужна помощь. Но я не стану подходить ближе к вам – скорее всего, я принес с собой мор.

Он попытался поклониться, но голова болела, и он почти ничего не видел.

– Мы готовим большое заклинание, – сказала Мирам. – Войска уже выведены в поле.

– Прошу прощения, аббатиса, но речь идет об армии. Мор свирепствует. Мортирмир пытается сдержать его, но… больных уже везут на телегах.

Амиция кивнула. Даже с расстояния пятидесяти футов, даже в сумерках, даже в лихорадке, у Габриэля перехватило горло.

– Королева велела мне отправляться в Дормлинг, – сказала Амиция.

– Если без тебя здесь могут обойтись.

– Могут.

Габриэля скрутил кашель.

Первый день дался им трудно, но в лесу и не бывает легко. Отряд Анеаса вез провизию, воины Большой Сосны тащили еще и трофеи двух великих битв, но не жаловались.

Анеас постоянно ощущал груз ответственности и не понимал, как с ним справляются братья. Наверное, все дело в практике. Он хотел показать, что хорошо знает леса и магию Диких, но чувствовал, что все ждут от него ошибки. Все вокруг были гораздо опытнее.

Присев на дороге от Раздвоенного озера на север, рядом с сырой дырой, со всех сторон окруженной следами, Анеас не знал, попросить ли совета или принять решение самому. Он дважды сотворил заклинание, изящный костяной жезл дважды прошел над следами и дал два совсем разных ответа. В первый раз он сказал, что следы ведут на запад, второй – что на восток.

Двое воинов Большой Сосны вытащили кремень и кресало и зажгли трубки. Фитцалан улыбнулся и молча встал в дозор, пока остальные отдыхали, а старый боглин Крек жестом показал, что посторожит с другой стороны. Большая Сосна и Яннис Туркос покосились на боглина, но скорее с интересом, чем с подозрением.