Мор. (Роман о воровской жизни, резне и Воровском законе)

Помыв руки, Враль побежал в санчасть. Утро выдалось промозглое. Как не говори, а осень в этих местах заступает все-таки рано, и часто весьма даже холодная. Вралю еще не удалось получить постельные принадлежности. Собственно, в каптерку он успел сбегать. Ему сказали, что нужные предметы раньше весны вряд ли поступят, но огорчаться не следует: половина населения зоны спит без простыней, так что не надо воображать, будто без простыней – ты не человек. К тому же, объяснил каптер, в зоне все это фактически существует как рыночный товар: сумеешь – доставай и владей, здесь все можно купить или выиграть в карты.

Из каптерки Враль побежал в санчасть. Новичку в зоне необходимо следовать всякому поучению, дабы не наделать ошибок, а было еще только время завтрака, еще даже не колотили на «развод».

Он уже установил, что ЗУР – зона усиленного режима, но не мог себе объяснить, кого в ней могут содержать. И хотелось узнать, откуда в ЗУРе бабы, но спрашивать ни у кого не стал, чтобы не показаться заинтересованным. Будет время, сам все узнает. Может, они здесь транзитом в пути к женской зоне?

Боксер уже ждал на улице в так называемом палисаднике перед санчастью – длинным бараком с оштукатуренными и побеленными известью стенами. Рядом с ним на скамеечке лежал фанерный ящик – чемодан с намалеванным сбоку красным крестом.

– Твое дело ампулы открывать, – объяснил Саркисов с ходу. Затем, поздоровавшись, поинтересовался, как спалось на новом месте. Хотел-таки Враль спросить про баб, но тут Быдло – повар – с кухонным Хмырем притащились: принесли термос. Боксер и Враль присоединились к ним. Враль удивился: термос есть, черпак есть, но где посуда? Обычно и миски носят с кухни, как бывает в тюрьме.

– У них своя посуда, – буркнул Быдло. Его помощник с немытой харей подленько захихикал. Больше никто ничего не объяснял.

– Чего филонишь? – рявкнул в адрес Враля повар, – хватайся за термос! – И уступил ему ручку.

Подошли к узкой калитке в заборе. Боксер потянул висевшее на проволоке кольцо – далеко за забором послышался слабый звон колокольчика.

Девятка являла собой сложную хозяйственную комбинацию: состоявшая из четырех зон: Большой, Малой, ЗУРа и БУРа. Большая – бараки, баня, штаб, санчасть, КВЧ, пищеблок, восемь уборных на двенадцать мест каждая. В Малой зоне содержались личности, чей образ мысли хоть и нуждался в переформировании, но считался сравнительно мало испорчен. ЗУР – зона усиленного режима, но что она усиливала, никому неведомо. БУР – барак усиленного режима. Содержались в нем чаще всего отказчики, когда удавалось извлечь их с помощью кипятка из нор под бараками.

ЗУР – это три барака, которые больше пустовали; зимою в них изолировали больных гриппом. Содержались в них и собранные на этап, как, например, те воры во главе с Кнуром, которые отсюда были отправлены на 13-ю сучью зону. Одним словом, все помещения зоны тут служили единому процессу всеобщего изолирования.

За калиткою послышались шаги, изнутри отмыкали замок. Процессия вошла. Тропинка через осеннюю грязь повела к трем баракам. В одном из них дежурный «мусор» достал амбарный ключ и отправился открывать секцию: конечно, подумал Враль, если здесь женщины, их необходимо держать под замком.

Дверь секции распахнулась – в лицо ударила волна тяжелой вони, как в зоопарке в клетках хищников. Быдло, Хмырь, Боксер и последним Враль вошли в секцию и… Враль сразу и не понял, что происходит, куда он попал?

Вонь буквально парализовала. Враль увидел абсолютно голых людей, которых по отдельным признакам все же причислил к существам мужского пола. К едкой вони примешалась сладковатая примесь явно не из параши, которая тоже вносила свою лепту в гамму запахов.

Мгновенье в помещении царила относительная тишина, слышалось лишь слабое бормотание на верхних ярусах нар, где сидели на корточках стадо голых образин, которые, едва они вошли, ринулись на них с грохотом и адским металлическим дребезжанием; бормотанье превратилось в звериное рычание. Голые, грязные, небритые образины тесным кольцом окружили термос и Быдло. У каждого своя посуда: консервные банки, помятые старые алюминиевые кастрюльки, миски. Все это и создавало металлический грохот, когда они спрыгивали. Тут Враль увидел еще голых…

Он даже вздрогнул от неожиданности. Те висели на печных решетках. Нет, их не подвесили – сами себя привязали какими-то тряпками как можно выше к потолку и там полусидели-полувисели, растянув руки-ноги, напоминая обтянутые грязно-бурой кожей скелеты или висящие на крюках туши в лавке мясника. Повисли они на решетках именно от холода: печь едва теплилась, да и то лишь в верхней части под потолком, внизу же оставаясь холодной, потому что шныри в БУРе ленились таскать дрова и топить. Они просто совали в печь горящую свечу, чтобы через трещину можно было убедиться – внутри горит огонь. Отсюда вывод: не всё что горит – греет.