Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 3

Никто не имеет морального права плохо думать о своем народе, если только он так же не думает о себе самом. Он оценивает весь характер своего ближнего по единственной его ошибке, по одному проступку; он воспринимает один-единственный просчет как свидетельство общей порочности природы ближнего и неправедности всей его жизни; но в таком случае, ему необходимо согласиться с тем, что окружающие будут судить его самого по тем же законам, и смириться с их неправедным, по его мнению, суждением о себе. Однако такое станет невозможным, если при взгляде на каждого человека он будет напоминать себе, что в каждом человеке есть бессмертная душа, вечно стремящаяся поступать только праведно и достойно, луч, пусть тонкий и практически невидимый, но проистекающий от великого Источника Света и Разума, вечно стремящийся ввысь сквозь препоны разума и препятствия страстей; что в жизни каждого человека этот луч ведет непрестанную войну со злыми страстями и неуправляемыми низменными чувствами и, даже затухая время от времени, никогда не умирает и не исчезает совершенно. Ибо тогда человек осознает, что не победа, но сама борьба заслуживает истинной похвалы, ибо в ней, как и вообще ни в чем, никакой человек не может неоспоримо и окончательно объявить себя победителем. Во тьме заблуждений, нужды и неудач человек всегда прибегает к силам своей души, борющейся за победу Добра над Злом в его природе, в нерушимой вере в то, что, несмотря на все его просчеты и неразумные деяния, Бог все равно заботится о нем, сочувствует ему и любит его; и тогда человек начинает верить в то, что даже самый закоренелый грешник – его брат, достойный его сочувствия и связанный с ним нерушимыми узами товарищества.

Если бы в человеке не было ничего Божественного, чем бы он был, как не просто наделенным разумом животным? У животных нет такого греха, нет такого порока, которым не мог бы также «похвастаться» человек; в своих пороках он тоже животное, просто высшего порядка; человек не обладает никаким нравственным чувством, никакой нравственной добродетелью, которая в той или иной степени не была бы свойственна тому или иному животному, причем здесь можно говорить и о самых возвышенных из них – например великодушии, верности и жертвенности.

Бардисан, сирийский христианский теолог, писал о людях в своей «Книге о законах разных стран», что «в том, что относится к телу, они ведут себя подобно животным, а в том, что относится к разуму они ведут себя так, как им угодно, ибо наделены силой и свободой как подобия Божьи». А Мелитон, епископ Сардийский, в своей речи к Антонию Цезарю говорит: «Да живет Он, Предвечный Бог, всегда в твоем разуме, ибо сам разум твой-Его образ и подобие: он также незрим, неощутим и безвиден… И он вечен, а потому ты, сбросив зримые и тленные покровы, предстанешь пред Ним и останешься у Него навсегда, вечно живой и наделенный знаниями…».

Поскольку материи эти находятся вне области нашего понимания, иудейская Книга Бытия описывает исток и происхождение всех вещей маловразумительным и неясным языком: например, сам процесс их порождения описывается словом, которое можно перевести и истолковать и как «произвел», и как «сотворил», и как «сформировал», и как «создал», и как «породил». Нам не стоит спорить о том, является ли душа, или дух, лучом, проистекающим, или эманирующим, от Верховного Разума, или Беспредельная Сила породила каждую душу из Великого Ничего одной лишь Своей волей, наделив ее бессмертием и разумом, подобным Божественному Разуму, ибо в обоих этих случаях правдивым остается утверждение, что в человеке Божественное объединилось с животным. Символом этого единства является равносторонний треугольник, заключенный в квадрат.