Мораль (май 2009)

III.

Казалось бы, стоило приветствовать - Россия выступила эпигоном западного охранительного опыта. Однако ж нет, противники закона говорят прямо: не должно свиному рылу российского ювенального энтузиазма вписываться в калашный ряд цивилизованного мира. Израильский или американский мент - отец родной, а российский - насильник и уголовник. Негодования в СМИ и интернете достигли накала, когда упившаяся скотина майор Евсюков расстрелял покупателей в супермаркете.

Дискуссии обозначили как минимум несколько горячих точек кипения. Первое - запредельное отношение к милиции. Кажется, милицию уже больше невозможно демонизировать, нет маневра, нет такого изысканного греха, которым (в народном сознании) не обладали бы правоохранители. Второе - поразительное равнодушие к проблематике так называемых «трудных» или «неблагополучных подростков», для которых, собственно, и принимался закон, - они практически исключены из общественного дискурса, видимо, как «конченые» и не заслуживающие государственной заботы. И третье - невероятное благодушие в отношении собственных детей.

Спор родителей-прогрессистов и родителей-охранителей меж собою легче всего описать в категориях разных подходов к воспитанию, свободы и охранительства, доверия и контроля, - однако менее всего это педагогический спор. Это конфликт интересов благополучных и неблагополучных детей. Больше всего в неприятии «комендантского часа» не ужаса перед грядущими тяготами вечерней жизни детей (которые, несомненно, возникнут, - но пока же они выглядят как минимум разрешаемыми), сколько непреклонного самодовольства существующим положением вещей. «И так хорошо». Есть аргументы, казалось бы, ослепительные: в Кузбассе за год работы закона о комендантском часе преступность несовершеннолетних снизилась на 11 процентов, ну это ладно, - но вот количество преступлений в отношении самих несовершеннолетних снизилось на 59 процентов! Стоит вдуматься: за этими цифрами - живые дети: не убитые, не изнасилованные, не подвергшиеся и избежавшие. Какое-то количество физически выживших детей.

Реальность такова, что единственной эффективной мерой внушения для небрежных родителей становится товарищ МРОТ. В Кузбассе объявили штраф для попустительствующих родителей - от 1 до 3 минимальных зарплат; для владельцев злачных заведений, поощряющих детское присутствие, - в пару десятков раз больше. И все, работает только репрессия, штраф, только логика убытка, - больше ничего.

Вопрос в том, готовы ли мы, относительно благопристойные родители (ну хочется думать про себя именно так) принять часть этой ответственности.

Мотив старинный, извечной: свету ли провалиться, или мне чаю не пить?

Проще всего назвать эту альтернативу ложной.

Вопрос приобретает любопытную этическую плоскость: готова ли я платить штраф за вечерние романтические прогулки своей дочери, зная, что только при этом порядке (ну, такова данность: сегодня - только при этом) вещей какое-то количество чужих детей наверняка убережется от насилия?

Я предпочла бы другой порядок вещей и другую социальную реальность, однако наши предпочтения вряд ли способны что-то изменить.

IV.

Хорошо над Москвою-рекой повстречать соловья на рассвете.

Но еще лучше - просто остаться в живых.

Может быть, и без соловья.

Поэтому мне, обывателю, совсем не важно, что думают о нравственности и духовности Госдума, Совет Федерации и Патриархия. Мне обывательски, эгоистически важно, чтобы пьющий и сидевший сосед Сидоров не выпустил вечером Сидорова-мл. погулять по родным Текстильщикам, - славного парня, собирающегося повторить папашу во всех его несомненных достоинствах. И скорее всего, он это сделает, потому что штраф в пересчете на поллитры потрясет его воображение.

Я думаю об этом с надеждой, проходя через толпу юных обкурков, сидящих в переходе на корточках, наблюдая за пивной одутловатостью пятнадцатилеток в полуночном супермаркете или - за тонкими, загорелыми девочками в последних электричках, бесстрашно шагающими в перронную тьму. И мне кажется, что там, в казенном мраке - в обезьяннике, спецприемнике, под сенью мышиных мундиров - их шансы на жизнь будут выше, пусть и совсем ненамного.

* ОБРАЗЫ * Евгения Пищикова Три кодекса

Бытовая мораль и житейская нравственность

I.

Недавно я разбирала книжные полки и наткнулась на интереснейшую научно-популярную книжку 1975 года издания. Называется она «Расскажу откровенно… или записки врача-венеролога». Автор - заслуженный врач РСФСР Борис Яковлевич Кардашенко.

С первых же строк текст просто-таки заставляет себя читать: «Они пришли вместе. Он и она. Она была несколько смущена. Он почему-то улыбался такой неискренней, искусственной улыбкой, которая больше походила на гримасу. В ответ на мой довольно холодный и несколько суровый взгляд улыбка исчезла с его лица. Мы поняли друг друга без слов».

Да уж. На каждого доброго доктора Айболита найдется справедливый доктор Атыкакдумал.