Морально безнравственные by Верóника Ланцет

— Я просто помогала ему. Я думала, что он упал, и боялась, что ты рассердишься, если с ним что-то случится, пока я дома, — вру я, придумывая отговорку и надеясь, что он на нее купится.

— Ты? Помогаешь ему? — он насмехается надо мной, пистолет еще больше впивается в мою кожу. Из чувства самосохранения я стараюсь не обращать внимания на стальной ствол, который сейчас находится у меня между глаз. Вместо этого я смотрю ему прямо в глаза, импровизируя.

Думай… действуй, как Киара.

— Я тоже могу быть человеком, — говорю я. — Иногда, — добавляю я для убедительности. — Он все еще моя кровь, не так ли? И будущее этой семьи.

Да, это оно. Меркантильная... Моя сестра абсолютно меркантильная.

— Неужели? — он все еще не убежден, смотрит на меня, его глаза жесткие и непреклонные.

— Что я получу, если с ним что-то случится?

Я остроумно заметила, надеясь, что права и что Киара никогда ничего не сделает с Лукой.

— А правда, — он немного расслабляет рукуна пистолете, но его взгляд все еще скептичен.

Устроив очередное представление, я поднимаю руки вверх и тянусь к его поясу.

— Я могу отсосать тебе, если ты меня отпустишь, — говорю я соблазнительным тоном. Его черты лица выражают отвращение, и он быстро отстраняется от нас.

— Отвали, — ругается он, — только не говори мне, что у тебя кончился член?

Я выдыхаю, чувствуя облегчение от того, что пистолет больше не у моего лица.

Тот факт, что он так явно отталкивает мою сестру, почему-то заставляет мой желудок совершить кувырок, непрошеное удовольствие заполняет меня изнутри.

Нет! Я не могу позволить себе потеплеть к нему!

— Если это все, — пожимаю я плечами, поправляю рубашку на джинсах и собираюсь уходить.

— Нет, — отзывается он, уже расположившись в своем кабинете. — Еще одно, — начинает он, его глаза обшаривают меня сверху донизу. — Убедись, что твои родители придут на бал. Наша семья должна быть единой в такие времена, не так ли? — спрашивает он с сардонической улыбкой, а я лишь поднимаю бровь.

— Как пожелаете, ваше высочество, — автоматически отвечаю я, притворно делая реверанс. Выйдя из комнаты, я почти выбегаю на улицу, мне необходимо быть как можно дальше от него.

Почему?

Почему я все еще так слаба, когда дело касается его? Можно подумать, что со всеми имеющимися у меня доказательствами его предательства - причем вещественными доказательствами — я буду более стойкой в своем презрении к нему.

Есть тонкая грань между любовью и ненавистью.

И я все еще балансирую на тонкой как бритва грани между ними, не в силах твердо встать ни на одну из сторон.

Неужели я действительно обязана всю жизнь быть жалкой сукой? Неужели только потому, что он был первым, кто накормил меня, я должна продолжать возвращаться за добавкой, даже когда он бьет туда, где больнее всего?

Я хотела бы найти ответ на этот вопрос. Способ просто заглушить любовь, чтобы я могла сосредоточиться только на ненависти.

 

 



 

 

— Поторопись, — говорю я, стаскивая джинсы с ног, чтобы надеть пижаму. Лия держит рубашку над моей головой, и я быстро просовываю руки сквозь нее, пока она натягивает ее.

— Он не сказал мне, что придет сегодня, — хмурится Лия, когда она помогает мне забраться на кровать, подсоединяет мой палец к аппарату и расставляет вещи вокруг меня так, чтобы все было безупречно.

Энцо обычно звонит заранее, чтобы сообщить Лии, когда его ждать, но в этот раз нам пришлось услышать от Фреда, одного из друзей Лии из службы безопасности, который просто предупредил ее.

— Неважно, мы в порядке, — быстро говорю я, зная, что он придет в любую секунду.

— Просто успокойся, Лия, — говорю я, и мгновение спустя дверь открывается.

Я быстро зажмуриваю глаза, пытаясь расслабить тело. Стук моего пульса не помогает, когда я слышу, как Энцо входит внутрь.

— Вы не звонили, синьор, — начинает Лия, ее голос звучит немного взволнованно.

Черт возьми, Лия! Веди себя естественно!

— У меня завтра самолет, и я хотел увидеть ее перед отъездом. — Его глубокий голос звучит в комнате. Лишенная зрения, я могу полагаться только на свой слух и прислушиваюсь к его тону. — Есть изменения? — спрашивает он, придвигая стул рядом со мной, и его рука касается моей.

— Как всегда, — говорит Лия.

— Оставьте нас, — приказывает он, не оставляя места для дискуссий. В комнате происходит какое-то движение, прежде чем я слышу, как закрывается дверь.

— Маленькая тигрица, — начинает он, поднося мою руку ко рту. Я не шевелюсь, хотя дрожь пробегает по позвоночнику от этого ласкового прозвища и от того, что он так нежно прикасается ко мне. — Мне все труднее и труднее находиться вдали от тебя, — его губы снова и снова касаются тыльной стороны моей руки, его теплое дыхание будоражит мои чувства. Мурашки проносятся по моей коже. Надеюсь, он не замечает этой перемены или того, что я слегка вздрагиваю каждый раз, когда он проводит большим пальцем по моему запястью.