Морально противоречивый by Верóника Ланцет

Я чувствую каждое попадание, каждую пулю, которая попадает в мое тело. И когда я падаю перед ним на колени, я могу только накрыть его тело своим. Защитить его, как он делал со мной так много раз до этого.

Раздается какофония звуков, когда Марчелло приказывает им прекратить огонь, мое имя на его губах разносится по арене, когда он кричит мне. Голос, такой близкий и в то же время такой далекий.

Кровь повсюду.

Мое тело. Его тело.

Я поднимаю дрожащую руку к его лицу, призывая его посмотреть на меня, ища подтверждения тому, что в его глазах все еще есть жизнь.

— Я здесь, — шепчу я, зная, что он меня не слышит. Зная в глубине души, что он ушел.

— Куда ты, туда и я, — я нежно глажу его по щеке, его пустой взгляд смотрит на меня сверху вниз.

Он ушел.

И я тоже.

 

Глава 36

Влад

 

Тогда

 

— Ты не слушаешь, — голос Вани действует мне на нервы, когда она продолжает дергать меня за руку.

— Чего ты хочешь, Ваня? — я закатываю глаза.

С каких это пор она стала такой нуждающейся? Неужели она не понимает, что у меня есть другие дела?

Я тренируюсь ежедневно, с рассвета до полудня, а затем учусь и помогаю Майлзу с его экспериментами. У меня очень мало свободного времени, и когда я это делаю, Ваня продувает мне уши своей непрекращающейся болтовней.

Похоже, она не понимает, что то, что я делаю, произведет революцию в науке и военном деле. Кажется, она ничего не понимает.

Сколько бы я ни пытался объяснить ей, что открытия Майлза изменят мир, она этого не понимает.

Все, что она знает, это как придираться ко мне каждый день.

Она всегда голодна, или напугана, или испытывает боль.

Слабая.

Мысли приходят непрошеные, и, хотя я знаю, что она моя сестра, я не могу не стыдиться ее. Я уже давно пытаюсь оправдаться за нее перед Майлзом, говоря ему, что это всего лишь вопрос времени, когда она придет в себя и поймет важность того, что мы делаем. Что она, наконец, собирается приложить некоторые усилия для завершения испытаний и экспериментов.

Но чем больше проходит времени, тем больше я вижу ее такой, какая она есть на самом деле.

Слабая.

Слабая телом и слабовольная, она может только тащить меня вниз.

— У нас сегодня тест, — напоминаю я ей об этом вместо того, чтобы признаться, что понятия не имею, о чем она говорила. — Ты должен взять себя в руки. Мы не можем позволить себе еще одну неудачу, — серьезно говорю я ей.

В конце концов, ее неудача также плохо отражается на мне.

— Влад... — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, фиолетовые круги под глазами, порезы по всей коже. — Я могу пропустить это? — спрашивает она тихим голосом.

— Ваня, — начинаю я серьезным тоном, — ты забываешь, что я делаю для тебя, — напоминаю я ей, — это, — я провожу пальцем по маленькой рваной ране на ее коже, которая почти зажила, — это благословение.

Она знает, что я имею в виду, потому что любой другой с ее плохой выносливостью давно бы умер. Вместо этого я всегда назначал ей тесты, с которыми, я знал, она справится, и когда появлялась возможность помочь ей, я это делал. Но делать это рискованно для меня.

Я только что завоевал доверие Майлза. Если я сейчас все испорчу, то потеряю все. Ваня тоже, так как она никогда не смогла бы выжить в ненормальных условиях.

— Ты знаешь, что происходит с другими, — я приподнимаю бровь, поднимая свою рубашку, чтобы показать ей мириады шрамов, которые тянутся вдоль моего торса.

Но мой случай совсем другой.

Я так привык к боли, так привык к тому, что меня вскрывают и кладут обратно, что меня больше ничто не беспокоит.

Ничто не болит. Ничто не шокирует.

Я ... опустошен.

Интересно, когда ты так говоришь, потому что за то время, что я был с Майлзом, я стал только умнее, сильнее, быстрее. Но пока мой мозг впитывал все доступные знания, моя душа медленно угасала.

Пусто.

Даже вид избитой и страдающей от боли Вани не вызывает у меня никакого сочувствия. Единственная реакция, которую я получаю, — это рациональный гнев из-за того, что она не может сделать лучше.

Холодная рациональность.

Все виды тепла, которыми я мог бы обладать в какой-то момент, исчезли. Иногда я даже не помню, каково это было ... чувствовать.

— Я не могу сделать это снова, Влад, — жалуется она, медленно качая головой. — Я...

Ее глаза налиты кровью, губы потрескались.

— Я не знаю, как долго я смогу продолжать в том же духе, — шепчет она, и я вижу, что она делает.

Она делала это раньше. Пытается заставить меня пожалеть ее. И, может быть, раньше это сработало бы, но мое терпение иссякло.

— Ты должна, Ваня, — говорю я ей раздраженно. — Ты станешь сильнее. Вот увидишь, — я киваю ей, оставляя ее в ее крошечном уголке, пока я встаю, приводя себя в порядок и готовясь к сегодняшним испытаниям.

Майлз и я разработали новую систему — новая область иммунологии, которая может помочь нам улучшить нашу модель идеального солдата.

Тело может быть сильным и может сопротивляться, как хочет, перед лицом боли, но все это напрасно, если иммунитет скомпрометирован.

И вот мы начали теоретизировать и составлять список того, что может повлиять на иммунитет и как мы можем это остановить.