Морально противоречивый by Верóника Ланцет

— Слишком поздно для такого понимания, — огрызается он, придвигаясь ближе, чтобы прошептать мне на ухо. — Я уже говорил тебе однажды, Сиси. Не делай из меня того, кем я не являюсь. Я не добрый, не нежный, и я определенно не хороший парень.

— Но Сет...

— Я ничего не делаю без цели, — прерывает он меня. —Никогда не принимай мои действия за доброту. Это только навредит тебе, — говорит он, и я как будто перестаю его узнавать.

— А как же тогда я? Какова моя цель? — спрашиваю я, внезапно испугавшись перемены в нем. Забавно, что он никогда не пугал меня, когда был самым жестоким, но, когда я чувствую эту апатию, исходящую от него, то у меня возникает желание убежать как можно дальше.

Его глаза лишены эмоций, когда он изучает меня, почти выбитый из колеи моим вопросом.

— Ты моя, — отвечает он. — Вот и все.

Он быстро заканчивает разговор, обращая свое внимание на сцену, где была выбрана ставка победителя.

Еще несколько раундов людей с ограниченными возможностями или людей с определенной редкой группой крови, и я уже боюсь всего этого.

Я знаю, каково это, когда тебя лишают свободы. Но я не могу представить, через что должны пройти эти люди, зная, что выхода просто нет. Только боль... и издевательства.

Влад объяснил, что во многих случаях этих людей используют для пересадки органов, если они подходят, и чаще всего медицинские файлы взламывают и охотятся за людьми именно для этого. Это просто черный рынок людей.

Приводят следующего человека. Он одет полностью в черное, что только подчеркивает бледность его кожи и белизну волос.

— Что с ним? — спрашиваю я, видя, как он спотыкается.

— У него генетическое заболевание, которое называется альбинизм. Его организм не вырабатывает меланин, поэтому у него нет цвета кожи, — начинает он, рассказывая мне о биологии, стоящей за этим заболеванием. — Тебе следует отвернуться, Сиси, — говорит он мне, притягивая меня к себе, готовый заслонить меня.

— Почему?

— Скорее всего, это будет жестоко, — поджимает он губы. — Альбиносов обычно ищут только для одного, — говорит он.

И в этот момент рука мужчины оказывается привязанной к столу, а к ним на сцене присоединяется другой мужчина с огромным клинком.

— Последний шанс, — шепчет Влад, но я качаю головой.

Мне нужно это увидеть. Я хочу увидеть, насколько поганым является этот мир. По своей наивности я думала, что пережила худшее в Сакре-Кёр, но постепенно я узнаю, что жизнь за стенами монастыря не менее жестока.

На самом деле, это просто ужасно.

Он обнимает меня, и я вижу, что он пытается меня утешить, особенно когда лезвие опускается на руку альбиноса, перерезая ее по локоть.

В воздухе раздается пронзительный крик, и люди подбадривают друг друга, все уже выкрикивают непомерные суммы.

Руку забирают у альбиноса и кладут в горшок.

— Ты же не хочешь сказать, что они... — Я в шоке, когда вижу, как они варят руку на плите.

— Конечности альбиносов используются в колдовстве. Многие суеверные люди верят, что зелье, приготовленное из плоти альбиноса, принесет им процветание, — говорит Влад, а я ошеломленно смотрю, как они готовят живое зелье для того, кто потратит на него миллионы.

— Боже, — шепчу я.

— Ты должна была отвернуться, Сиси.

— Нет. Это реальность, в которой мы живем. Я должна видеть.

Первый горшок продается на аукционе за два миллиона, еще три горшка готовятся из другой руки и двух ног. Крики продолжаются, пока двое мужчин пилят его ноги пилой. Бедняге даже не дали ничего от боли, и толпа, кажется, ликует от его продолжающихся криков. Когда кость поддается, кровь медленно начинает стекать на пол, а затем внезапно хлынет рекой, когда они отнимают конечности.

Выражение его лица полузакрыто, боль слишком сильна. Я задаюсь вопросом, сколько еще он проживет.

Оглянувшись вокруг, все с восторгом наблюдают за этим бесчеловечным обращением с человеком. Кто-то даже кричит, чтобы отрезали голову. Я вдруг понимаю, насколько глубока глубина разврата, и что в некотором смысле внешний мир функционирует так же, как Сакре-Кёр.

Ешь или будешь съеден.

Есть только два варианта. Быть жертвой или охотником.

Один взгляд на Влада, и я вижу, как он отводит взгляд от кровавого зрелища перед нами. Сцена уже покраснела, так как большая часть крови вытекла из тела мужчины. Плечи Влада слегка вздрагивают, когда он борется за контроль над собой.

— Ты в порядке? — я поворачиваюсь к нему, замечая бледность его черт и напряжение в челюсти. Он близок к тому, чтобы сорваться. Я чувствую это.

Он бодро кивает мне, но выглядит он далеко не в порядке. Взяв его лицо в свои руки, я поднимаюсь на цыпочки, отворачивая его от кровавого зрелища. Я наклоняюсь к нему, пока мои губы не встречаются с его.

Его глаза расфокусированы, так как он не шевелится, а в моей голове прокручивается сцена из ресторана.

— Я здесь, — говорю я ему в губы. — Все хорошо, — я провожу губами взад-вперед по его, дразня его едва заметным прикосновением. — У меня есть ты.

Он медленно начинает реагировать, раздвигая свои губы под моими, позволяя мне исследовать глубины его рта.