Моральное животное

Пока что в этой книге о нейротрансмиттерах типа серотонина, как и о биохимии вообще, сказано немного. Отчасти потому, что биохимические связи между генами, мозгом и поведением в значительной степени непонятны. Но также потому, что изящная логика эволюционного анализа часто позволяет нам вычислять роль генов без того, чтобы копаться в винтиках и гаечках их влияния. Но конечно, эти винтики и гаечки там есть. Всякий раз, когда мы говорим о влиянии генов (или среды) на поведение, на мысли, на эмоции, мы фактически говорим о биохимических механизмах влияния.

Прояснение этих механизмов придаёт форму начальным данным и помогает добавлять данные в дарвиновскую структуру. Физиологи обнаружили несколько десятилетий назад, что искусственное снижение самооценки (путём ложных сообщений о результатах персональных тестов) делает людей более склонными к обману в последующей карточной игре. Более современное исследование обнаружило, что люди с пониженным уровнем серотонина более склонны к импульсивным правонарушениям. Возможно, что оба этих результата, переведенные в эволюционные термины, говорят одно и то же: этот «обман» является адаптивным ответом, включающимся тогда, когда люди перемещаются ближе к дну иерархии, следовательно «полагают», что здесь законно получить ресурсы будет трудно. Возможно, есть доля правды в очевидно упрощенном рефрене внутригородских преступлении в том, что он вырастает из "низкой самооценки", поскольку телевидение и кино постоянно напоминают бедным детям, что они находятся бесконечно далеко от вершины насеста. И снова мы видим, как дарвинизм, часто карикатурно изображаемый как генетический детерминизм правого крыла, может поймать в сети разновидность детерминизма среды левого толка.

Мы также видим другой способ проверить теории группового отбора. Если принятие низкого статуса особью развилось главным образом как фактор успеха группы, и если этот успех будет тогда стекать вниз и приносить выгоду даже низкоранговым особям, то не следует ожидать, что животные низкого статуса будут тратить время на ниспровержение текущего порядка рангов в группе.

Подтверждение связи между серотонином и статусом у человекообразных обезьян — запутанная задача; никто не пытался это выяснить у наших кузенов — шимпанзе. Но, как пить дать, связь эта есть. В самом деле, столь поразительны параллели между отстаиванием статуса у шимпанзе и человека, так близко связаны с ними родственными узами, что и биохимические механизмы должны быть сходны — как и соответствующие психические или эмоциональные состояния, которые мы разделяем с шимпанзе благодаря нашему общему происхождению. На борьбу шимпанзе за ранг стоит посмотреть.

Большая часть того щедрого внимания, что шимпанзе уделяет статусу, — просто ритуал: поздравления, подобострастно предложенные социально превосходящей особи. Шимпанзе часто кланяется вниз и может буквально поцеловать ноги своего шефа. (Целование ног похоже на культурную причуду, оно наблюдается не во всех колониях шимпанзе). Столь мирно подтверждающийся статус, тем не менее, был завоёван борьбой (по крайней мере, в случае самцов). Шимпанзе, который регулярно вызывает большое уважение у соплеменников, когда-то выиграл несколько основных поединков.

Ставки очень нешуточны. Ресурсы распределены в грубом соответствии со статусом, и альфа-самец склонен брать львиную долю. В частности альфа ревниво охраняет привлекательных самок во время овуляции — заметной стадии их фертильности.

Раз уж эта лестница статусов существует, и высшие ступеньки её дают репродуктивные преимущества, то гены, которые помогают особи подняться на них за приемлемую цену, будут распространяться. Гены могут работать, прививая мотивации, которые у людей называются «амбициями» или "духом соперничества"; или напротив, прививая чувства типа «позора» (наряду с отвращением к этому чувству и тенденцией ощущать его после заметного проигрыша); или «гордость» (наряду с влечением к этому чувству и тенденцией ощущать его после достижения внушительных результатов). Но безотносительно к точным названиям чувств, если они повышают приспособленность, они становятся частью психологии вида.

Самец шимпанзе выглядит более преданным рабом этих сил, чем самка; самцы тратят на статус гораздо больше усилий. По этой причине самцовые иерархии нестабильны. Как-то всегда находится какой-нибудь молодой неслушник, бросающий вызов альфа-самцу, и альфа-самцы тратят много времени на выявление таких угроз и попытки отвести их. Самки устраивают иерархию с меньшей конфликтностью (возраст часто имеет большое значение) и после этого меньше озабочены своим статусом. Фактически, самочья иерархия так приглушена, что для различения её требуется опытный глаз. Особенно это заметно в сравнении с задачей выявления напыщенного, властного альфа-самца — это может сделать и школьник. Самочьи социальные коалиции — дружба — часто длятся всю жизнь, а мужские коалиции изменяются по мере стратегической выгодности.

Мужчины, женщины и статус