Моральное животное

А теперь забудьте все, о чем мы говорили выше. Забудьте не только приведенные цифры, которые, очевидно, вытекают из довольно произвольных предположений в рамках искусственной модели. Выкиньте из головы всю идею о том, что каждый человек строго придерживается той или иной стратегии.

Как отмечали Мейнард Смит и Докинз, стабильное равновесие возможно даже в том случае, если предположить, что магические дроби содержатся внутри индивидов – иными словами, если каждая женщина проявляет сдержанность в 5/6 ситуаций, а мужчина – в 5/8. Это верно даже тогда, когда решение принимается случайным образом – скажем, если в каждой ситуации с сексуальным подтекстом и мужчина и женщина будут бросать монетку. Вообразите, насколько эффективнее для человека обдумать каждую ситуацию (сознательно или бессознательно) и сделать обоснованное заключение об оптимальной стратегии в текущих обстоятельствах!

Или представьте иной вид гибкости: особую программу, которая в детстве анализирует локальную среду, а затем, уже во взрослом состоянии, побуждает человека выбирать наиболее выгодную стратегию в данных конкретных условиях. Возвращаясь к примеру с солнечниками, вообразите самца, который в юности исследует окружающий мир, прикидывает численность добропорядочных, пригодных для эксплуатации папаш, а затем решает – точнее, «решает», стать ему пройдохой или нет. В конечном итоге подобная пластичность должна возобладать в популяции, заставив две другие, более жесткие стратегии кануть в небытие.

Мораль сей басни такова: при благоприятных обстоятельствах гибкость обычно берет верх над ригидностью. В реальном мире гибкость одержала частичную победу даже у солнечников, а они вряд ли могут похвастаться высокоразвитой корой головного мозга. Хотя некоторые гены побуждают одних самцов к одной стратегии, а других – к другой, врожденная склонность – еще не все; самец анализирует текущую информацию перед тем, как «решить», какую стратегию выбрать[134]. Очевидно, что степень гибкости возрастает по мере перехода от рыб к человеку. Мы обладаем огромным мозгом, единственная причина существования коего – искусное приспособление к переменным условиям окружающей среды. Учитывая особенности социального окружения человека, которые могут оказывать значительное влияние на выгодность стратегий «мадонны», «шлюхи», «отца» и «подлеца» (включая реакцию других людей), естественный отбор проявил бы нехарактерную для него тупость, если бы не благоприятствовал генам, обеспечивающим чувствительность нашего мозга к таким вещам.

Аналогичным образом обстоят дела и во многих других сферах. В ходе эволюции целесообразность принадлежности к определенному «типу» – скажем, кооператора или скряги – зависела от разных факторов, варьировавших от эпохи к эпохе, от места к месту, от человека к человеку. Гены, которые наделяли наших предков определенным типом личности, не подлежащим изменению, в теории должны были проиграть генам, которые допускали постепенное и более гибкое его формирование.

Конечно, ни о каком консенсусе здесь речи не идет. В научной литературе имеется несколько статей с названиями типа «Эволюция проходимца»[135]. Но вернемся в царство мадонн и шлюх. Существует теория, что некоторые женщины от природы склонны выбирать стратегию «сексуального сына», заключающуюся в беспорядочных половых связях с сексуально привлекательными мужчинами (красивыми, умными, мускулистыми и так далее). Хотя эта стратегия ставит под угрозу щедрые отцовские инвестиции, которые такие женщины могли бы получить, веди они себя более целомудренно, она существенно увеличивает вероятность того, что их сыновья будут, подобно отцам, привлекательными и, следовательно, плодовитыми. Такие теории интересны, но все они сталкиваются с одной и той же проблемой: максимальной эффективности и стратегия проходимца, и стратегия развратницы достигают при условии их гибкости – иными словами, когда их можно с легкостью отбросить при первых признаках вероятного провала[136]. А человеческий мозг – штука гибкая.