Моральное животное

Антагонизм между женской психикой и современным браком также существует, но не настолько прямолинейный и явленный (и в итоге менее разрушительный): отторжение вызывает не столько сама моногамия, сколько ее современные социально-экономические установки. В типичном обществе охотников и собирателей женщины с легкостью совмещали семью и работу. Пока они искали пищу, дети были либо при них, либо находились под присмотром родственников, и когда возвращались с работы, не оставались один на один с соскучившимися отпрысками. Американский антрополог Марджори Шостак, пожив в африканской деревне охотников-собирателей, заметила: «У бушменов не увидишь измотанную одинокую мать, обремененную надоедливыми малышами»[258].

Современные женщины, увы, лишены подобной гармонии: они либо работают по сорок-пятьдесят часов в неделю, сдав ребенка в садик, отчего мучаются постоянной тревогой и смутным чувством вины, либо сидят дома с детьми, ведут хозяйство и постепенно сходят с ума от скуки и рутины. Некоторые домохозяйки, правда, умудряются обзавестись крепким социальным кругом даже в динамичных и безликих современных городах, однако те, кто не обладает подобными талантами (а их большинство), оказываются обречены на тоску и одиночество. Вполне закономерно, что феминизм набрал такую популярность в США в 1960-х годах на фоне массового переселения людей в пригороды после Второй мировой войны, когда большие семьи разделялись и связи между соседями ослаблялись. Эволюционно женщины не были готовы к роли домохозяек в пригороде.

Зато мужчины не напрягались, продолжая играть традиционную роль «приходящего отца», мало изменившуюся со времен охотников и собирателей: детьми почти не занимались, предпочитая посвящать себя работе, играм и ритуалам[259]. В Викторианскую эпоху большинство мужчин (но не Дарвин) поступали так же. В общем, несмотря на то что пожизненная моногамия более естественна для женщин, чем для мужчин, данная ее форма, которая до сих пор прекрасно существует, оказывается для них и более тяжелой.

Это, однако, не уменьшает женскую приверженность браку. Неудовлетворенность матери, как правило, реже ведет к разрыву, чем недовольство отца. И причина, видимо, в том, что раньше поиск нового мужа после рождения детей редко оказывался генетически выигрышной тактикой.

Заставить современную моногамию «работать» (то есть не делать несчастным ни одного из супругов ни в браке, ни при разводе) – задача не из легких, требующая реорганизации бытового уклада, жилищных условий и трудовой деятельности, что невозможно без изучения социальной среды, в которой мы, как вид, эволюционировали. Естественно, никто не утверждает, что раньше люди жили в состоянии перманентного счастья. Тогда, как и теперь, тревога была хроническим состоянием, а счастье – желанным, но редко достижимым идеалом, и, тем не менее, наши предки как-то умудрялись не сходить при этом с ума.

Рецепт Эммы

Несмотря на ослабление института брака в современном обществе и на неудовлетворенность семейной жизнью, многие женщины стремятся выйти замуж и завести детей. Как же им быть?

Выше мы обсудили, как вести себя мужьям, чтобы укрепить брак, но давать мужчинам брачные советы – все равно что пытаться впарить викингу буклет «Как перестать грабить и возлюбить ближнего». Раз уж женщины по природе своей больше склонны к моногамии и сильнее страдают от разводов, логичнее начинать с них.

Как обнаружили Джордж Уильямс и Роберт Триверс, многие особенности нашего полового поведения связаны с относительным дефицитом яйцеклеток по сравнению со спермой. Этот дефицит дает женщинам больше власти как в личных отношениях, так и в формировании моральных устоев, причем они зачастую даже не осознают, насколько больше, – впрочем, не всегда. Женщины, желающие обзавестись мужем и детьми, издавна интуитивно следовали той же стратегии, что и Эмма Веджвуд. В своем крайнем проявлении она выглядит так: если вы хотите, чтобы мужчина клялся вам в вечной любви и верности вплоть до самой свадьбы и спешил повести вас под венец, не спите с ним до медового месяца.

И дело здесь не только в том, что, как говорится, никто не станет покупать корову, когда его бесплатно поят молоком. Просто если дихотомия «мадонны – блудницы» действительно крепко укоренена в мужском сознании, то ранний секс загубит зарождающиеся нежные чувства. И если механизм «изгнания партнера» реально существует, то продолжительные сексуальные отношения без естественного результата приведут к охлаждению в паре.

Многим женщинам претит стратегия Эммы. Одни уверяют, что «заманивать мужчину в капкан» – ниже их достоинства и, мол, не нужно им никакой свадьбы, если все происходит не по доброй воле. Другие считают подход Эммы реакционным и сексистским, этаким возрождением архаичного запрета на проявление женщинами своей сексуальности ради общественного порядка (запрета, который исходит из ошибочного предположения, будто женщины легче переносят воздержание).