Моральное животное

Это подсказывает нам, что дарвинизм, долго воспринимавшийся как мировоззрение правого толка, может испускать эманации совсем другого рода. Моральный и идеологический дискурс, рассматриваемый сквозь новую парадигму, предстает непрестанной борьбой за власть, в которой сильные часто доминируют, а слабые – подвергаются эксплуатации. Как писали Карл Маркс и Фридрих Энгельс, «господствующими идеями любого времени были всегда лишь идеи господствующего класса»[294].

Кто у матери в любимчиках

До сих пор мы рассматривали упрощенные модели родственного отбора и конфликта родитель – потомок, опираясь на удобные, хотя в некоторых случаях и сомнительные, допущения. В частности, мы исходили из того, что на протяжении всей эволюции человека у сиблингов был один и тот же отец и одна и та же мать. В тех случаях, когда это допущение ошибочно, «естественное» соотношение альтруизма между сиблингами составляет не 2 к 1 в пользу себя, а 2–4 к 1. (Данная поправка наверняка успокоит многих родителей, которые находят свое потомство более склонным к взаимному антагонизму, чем полагает «естественным» математика Гамильтона.) Разумеется, не исключено, что на самом деле потомки бессознательно оценивают вероятность того, что у их сиблингов те же мать и отец, и относятся к ним соответственно. Интересно, будут ли сиблинги с двумя родителями-домоседами более щедры друг к другу, чем сиблинги, чьи родители часто бывают врозь?

Другим упрощением была идея о том, что сама по себе r – ваша степень родства с другими людьми – определяет ваше генетически оптимальное отношение к ним. Математический вопрос, поставленный Уильямом Гамильтоном, – действительно ли цена, которую платит альтруист, меньше выгоды, которую получает реципиент? – включает две переменные: цена альтруизма для вас и выгода для реципиента. Обе сформулированы сквозь призму дарвинистской приспособленности: насколько шансы на производство жизнеспособного, репродуктивно успешного потомства понизятся для альтруиста и повысятся для реципиента. И то и другое, очевидно, зависит от того, каковы были эти шансы изначально – иными словами, от репродуктивного потенциала, которым обладаете вы и другой человек. А репродуктивный потенциал – штука не только индивидуальная, но и возрастозависимая.

Пример: у крупного, сильного, умного, красивого, честолюбивого брата вероятность репродуктивного успеха выше, чем у замкнутого, угрюмого и глупого. Судя по всему, именно так обстояли дела в социальной среде человеческой эволюции, где мужчины с высоким статусом имели право на нескольких жен – или, по крайней мере, на много любовниц. В теории родители должны (сознательно или бессознательно) учитывать такие различия и распределять инвестиции между детьми с проницательностью менеджера с Уолл-стрит. Цель одна – максимизировать общую репродуктивную отдачу по каждому вложению. Следовательно, жалоба, что «мама (или папа) всегда любили тебя больше», вполне может иметь эволюционные корни. В 1960-е годы братья Смозерс[295] сделали эту фразу знаменитой: «твердолобый», невозмутимый Томми постоянно говорил ее своему более умному, более энергичному брату Дику[296].

Впрочем, относительный репродуктивный потенциал двух потомков может зависеть не только от них самих, но и от социального положения семьи. В бедной семье с симпатичной девочкой и красивым, но сверх этого ничем не примечательным мальчиком дети дочери с большей вероятностью начнут свою жизнь в материально благоприятных условиях; известно, что в результате брака девочки чаще повышают свой социально-экономический статус, чем мальчики[297]. В богатых статусных семьях более высокий репродуктивный потенциал характерен для сыновей; мужчина, в отличие от женщины, может использовать богатство и статус для производства многочисленного потомства.

Запрограммированы ли люди на реализацию этой печальной закономерности? Будут ли обеспеченные или статусные родители бессознательно уделять большее внимание сыновьям, чем дочерям, ибо сыновья могут (или могли в ходе эволюции) более эффективно конвертировать статус и материальные ресурсы в потомство? Будут ли бедные родители поступать наоборот? Звучит жутковато, но это не значит, что в жизни так не происходит.

Данная логика основана на более общем соображении, которое Роберт Триверс обнародовал в 1973 году в статье, написанной в соавторстве с математиком Дэном Уиллардом[298]. В любом полигинном виде одни самцы спариваются постоянно, а другие не размножаются вообще. Посему матерям, находящимся в плохой физической форме, генетически выгодно рассматривать дочерей как более ценный актив, чем сыновей. Учитывая, что слабое здоровье матери приводит к хилому потомству (скажем, из-за недостатка молока), сыновьям это не предвещает ничего хорошего. Истощенные самцы могут быть выключены из репродуктивного соперничества вообще, в то время как фертильная самка практически в любом состоянии способна привлечь полового партнера.