Морана

Уткнувшаяся головой в спину Соледад (которая и сама стояла откровенно красная от еле сдерживаемого смеха), лиловоглазая блондиночка чуточку сдавленно пояснила:

— Аня, при произношении ударение на первую «а».

— Да? Ой, нет! Это еще хуже получается! Саша!?

Странно хрюкнув, испаночка спрятала лицо в ладонях и отвернулась к брошенному у порога бачку с водой — оставив привычно-спокойную, но отчего-то подозрительно румяную Морозову перед лицом обиженно надувшейся от столь явного розыгрыша подруги.

— Его лет сто назад изобрел австрийский кондитер Франц За́хер, а потом усовершенствовал его сын Эдуард. Фамилия такая у людей была, понимаешь?

Недоверчиво изучив явно фабричный этикет, Анна простила подруг, и через пару минут уже сама хихикала над тем, как же не повезло торту с названием. Вскоре полный чайник встал над разожженой спиртовкой, а две подруги начали допытываться у выпускницы Минского медтехникума, как там поживает ее диплом о среднем медицинском образовании? В смысле, когда второкурсницы этого же учебного заведения уже смогут подержать его в руках. Или авторитетная комиссия, в которую затесался аж целый военврач второго ранга, все никак не может решить, какими чернилами заполнять итоговую государственную аттестацию студентки Морозовой?! Страдальчески закатив глаза, беляночка недолго порылась в своей сумке-рюкзачке и последовательно выложила перед подругами диплом в обложке темно-бордового цвета, и темно-зеленую книжечку военного билета. Странно, но активно домогавшиеся диплома девчата абсолютно одинаковым жестом протянули руки именно к документу народного комиссариата обороны СССР: однако серпасто-молоткастый военник достался более расторопной Родригез, что же касается Тимченко, то ей достался утешительный приз — выглядевший как сложенный вчетверо листок казенного вида, лежавший меж похрустывающей новенькой обложкой и первой страничкой.

— Ух ты! Военфельдшер запаса… М-м, с отсрочкой от призыва на действительную службу до ноября сорок четвертого года. М-м? А, тебе как раз восемнадцать лет будет!

Александра подтверждающе хмыкнула:

— Военврач в дипломной комиссии так разорялся на тему моего юного возраста, будто мне прямо завтра в штыковую атаку идти.

Под смешок Соледад, аккуратно развернувшая свою добычу Аня удивленно поинтересовалась:

— Предписание? Явится в медицинско-санитарный батальон номер… Хм? Са-аш?!

— А это уже наши любимые педагоги припомнили мне недостаток больничной практики. Буду теперь два месяца набирать ее в медсанбате Минского УР-а, проникаясь суровым армейским бытом, и пропитываясь запахами портянок и формалина. Зато потом явлюсь в Ярославль в новенькой военной форме, хромовых сапогах, и с большой красивой медалью в форме клизмы… Не меньше второй степени, и чтобы на ней были перекрещены шприц и скальпель. Да! И обязательно с винтовкой на плече. Буду всем под большим секретом рассказывать, что военные фельдшеры используют штык для эвтаназии безнадежно больных, а приклад для рауш-наркоза, и…

Милые, воспитанные и уже порядком образованные пятнадцатилетние студентки-второкурсницы от такой передовой армейской медицины заржали как кобылицы: да так громко и звонко, что залетевший в открытую форточку Хугин от испуга едва не вписался в противоположную стенку. Но все же разминулся, потеряв в ходе виртуозно-заполошного виража уже вторую за сегодня сережку и маленькое перо. Сев на верх шкафа, птиц возмущеннозаорал, отчего недавние хохотуньи моментально успокоились и поспешили отыскать его потерю, а хозяйка самолично поставила на крашеный подоконник картонный сундучок-сокровищницу — куда пернатый добытчик и поспешил спрятать очередную красивую блестяшку.

— Кра-ар!!!

Бумажный кулечек с маленькими кусочками вяленой рыбки, добытый Сашей из бокового кармашка сумки-рюкзачка, окончательно вернул ворону душевный покой. Под начавший понемногу закипать чайник (мятый и побитый жизью даже больше кухонного бачка), брюнетка и пшеничноволосая блондинка обменялись документами, после чего тщательно изучившая предписание Соледад надула губки:

— Ну-у бли-ин! Я думала, мы поедем в Ярославль вместе…

Анна, с любопытством рассматривающая студенческий билет Политехнического института, прочитала (на сей раз про себя) размашистую надпись о переводе подруги на второй курс и осторожно колупнула ноготком самый краешек свежей ярко-синей печати.

— Девочки, у меня для вас небольшое поручение: заберите с собой и сохраните для меня фельдшерский диплом, зачетку со студенческим билетом, и во-от это.