Морана

Приняв большие почтовые конверты, девушки с разрешающего кивка подруги залезли в них, обнаружив справки медицинского освидетельствования на предмет недавних побоев, и напечатанные в двух экземплярах показания «врио» директора Радецкой об инциденте с товарищем Зимяниным. Хотя, возможно, что уже и просто гражданином подследственным: первый секретарь БССР, заглянувший в детдом после республиканского Первенства по пулевой стрельбе, дабы навестить приболевшую любимицу-чемпионку и побаловать ее заграничным фруктом под названием апельсин, был весьма недоволен настоящей причиной и видом ее «болезни». И как неделю назад мимоходом обмолвилась подругам Александра, ее обидчика в начале июня перевели из неврологического отделения в стационар психиатрии на «долечивание и последующую реабилитацию» — а студентки Медтехникума уже примерно представляли, как сложно бывает даже абсолютно здоровому человеку доказать врачам, что он совсем не их пациент. Особенно профессионально-недоверчивым к таким заявлениям советским психиатрам.

— Ах да, и альбомы с эскизами одежды — их надо будет передать Галине Ивановне.

Моментально потеряв интерес к официальным документам, обе подруги дружно кивнули и потянулись к верхнему из трех толстенных рисовальных… Гм, даже не альбомов, а скорее альманахов в обложке из светлой замши.

— А нам можно будет полистать?

— Конечно. Только от чужих глаз берегите… И особенно от мужа нашей воспитательницы.

— Шаркман что, замужем?!

Легонько пихнув русоволоску локотком, испаночка укоризненно попеняла подружке:

— Да причем здесь эта!.. Нас же Татьяна Васильна воспитывала!

Смутившись от такой дурацкой оплошки, Анечка поспешно уточнила:

— Саш, а зачем надо беречь альбомы от Петра Исааковича?

— Слюной закапает…

Примеривавшийся вздремнуть ворон опять нервно дернулся от звонкоголосого хохота светленькой и темной девиц-кобылиц: встопорщив перья, Хугин тихо каркнул-проскрежетал нечто явно ругательное и вылетел в форточку — подальше от этих громогливых! Очень кстати начал дребезжать крышкой закипевший чайник, заняв хохотушек подготовкой к грядущей дегустации лакомства с неприличным и весьма многозначительным названием.

— Чур мне вон тот кусочек!

— А мне этот, с большой розочкой в форме сердечка!..

Пока Маша и Анна возились с кружками, заварником и аккуратной нарезкой свежайшего шоколадно-бисквитного торта с двумя слоями абрикосового конфитюра и шоколадной глазури, «именинница» вновь залезла в распахнутое нутро шкафа, вернувшись к столу с длинным металлическим пеналом. Положив его возле сумки-трансформера, беляночка порылась в ней, достав из нее семь плоских прямоугольных коробочек, крайне похожих на фабричные упаковки ампул с медицинскими растворами для инъекций. Против обыкновения, их серо-бежевый картон не был помечен надписями либо этикетками, зато на нем чернели строчки непонятного шифра из десятка циферок и букв — однако дипломированный специалист Александра безошибочно нашла нужную ей упаковку, и с коротким шорохом плотной бумаги вскрыла. Затем гораздо аккуратнее разложила на две половинки тускло-серый пенал из дюралюминия, и начала перекладывать узкие колбочки с белым рыхлым порошком в его проклеенные тонкими полосками резины отделения-гнезда. Опустошив первую коробочку, блондиночка тем же макаром вскрыла вторую, и хотя Аня с Соледад отучились в Медтехникуме всего год, новокаин в немаркированных стекляшках они опознали вполне уверенно. Как и новейшее лекарство под названием пенициллин — в тех сухих и невзрачных белых хлопьях из первой упаковки. Меж тем, ухоженные ноготки на девичьих пальчиках вскрыли уже третью по счету картонную пачку, набитую настоящим ассорти из запаянных колбочек — но вот две ампулы имели столь характерно-узнавамый вид и габариты, что…

— Э-эм, Са-аш?

— Да?

— Это же морфий?

— Он самый. В оставшихся коробках пенициллин…

— Так много?!

— По одной возьмете себе, две передадите Галине Ивановне — она в курсе. В новом детдоме у вас будут свои запирающиеся шкафчики, сделайте в них небольшой тайничок с двойным донцем для упаковок и моих документов.

— Ага!

В отличие от заинтересовавшейся новейшим советским лекарством подруги (сразу видно, будущий фармацевт!), русская испаночка внимательно разглядывала содержимое широкого пенала — поэтому от нее не ускользнул ни маленький шприц с тремя разнокалиберными иглами, ни непривычного вида скальпель со сменными лезвиями, ни пара гнутых иголок для шитья ран. Когда же Александра достала из невеликих глубин сумки-рюкзачка сразу три запаянных колбочки с кетгутом[35] и шелковой нитью, и приподняла часть заполненных ячеек, под которыми обнаружилось еще одно совсем маленькое отделение с хирургическим зондом и небольшими пулевыми щипцами[36] — в глазах Марии-Соледад на мгновение мелькнул застарелый страх.

— Саша, ты… Ты прямо как на войну готовишься.

Фыркнув, блондиночка сложила-закрыла пенал и отвернулась, возвращая его обратно во внутренний кармашек экспедиционного рюкзака модели «Тайга-3».