Морана (СИ)

Прервав наставления и недовольно поморщившись, Александра покосилась куда-то в сторону пустой стены. Словно отвечая на ее недовольство, через минуту дверь резко распахнулась, и ее истертый множеством ног порог переступила чем-то явно взволнованная молодая воспитательница: обнаружив Морозову, женщина шагнула вперед и тут же замерла, увидев двух застывших в странных позах воспитанниц приюта. Вернее, их неприлично оттопыренные ягодицы, буквально распирающие старенькую ткань коротковатых шорт.

— Расслабляемся.

Пока товарищ Шаркман пересекала невеликий зал, девушки вновь вернулись на четвереньки, прикрыли глаза и ровно задышали.

— Вы чем здесь занимаетесь?!? Я тебя по всему детдому ищу!

— Гимнастикой.

Сбившись с заготовленной фразы, как это часто случалось в общении с этой… Гм, этой сложной девочкой, Ида Марковна решила отложить второстепенное в пользу главного:

— Быстро в кабинет директора!

Выразительно оглядев свое «домашнее» платье, которое никак нельзя было назвать ни новым, ни хотя бы нарядным, лиловоглазая сирота отвернулась от воспитательницы и спокойно указала подругам:

— Еще три перехода, потом десять минут дыхания на счет, и на сегодня все.

Те в ответ понятливо кивнули — и вновь, словно бы с насмешливой медлительностью начали принимать те самые нескромные позы.

— В кабинет надо только мне?

Вспыхнув от вежливого и внешне безобидного вопроса, Шаркман энергично ринулась на выход. Идущая за ней блондиночка и оставшиеся в спортзале «гимнастки» были для нее одним из педагогических разочарований, и даже, наверное, поражений — потому что она так и не смогла найти к ним подход. Остальные девочки детдома были вполне понятными и более-менее управляемыми, а вот яркая и одновременно скрытная Родригез, умненькая тихоня Тимченко и чересчур талантливая и самостоятельная Морозова все ее попытки сблизиться упорно игнорировали. Как ее об этом и предупреждала их прежняя воспитательница: да и директриса тоже о чем-то таком намекала перед тем, как в конце марта уехать в Ярославль. Взамен себя Липницкая оставила «на хозяйстве» дородную Зосю Брониславовну — которая… Гм, была тем еще административным кадром. Оставшихся в приюте немногочисленных парней и девиц секретарша знала гораздо лучше молодой педагогини, но доброго совета или хотя бы небольшой подсказки от вредной «врио» ждать было бесполезно — проще у завхоза зимой снега допроситься…

— Здрасть, Ида Марковна!

От смазанного приветствия попавшихся навстречу воспитанниц у Шаркман даже как-то потеплело в груди, так что к двери приемной она подошла с легкой улыбкой и поправившимся настроением.

— Вот, привела!

Хмуро поглядев на молодую воспитательницу, полненькая женщина средних лет встала и весьма неохотно проследовала в пустующий директорский кабинет — временно замещать и исполнять дополнительные обязанности Зоя Брониславовна предпочитала на своем прежнем, знакомом до последней скрепки и пылинки рабочем месте. Попытавшись разглядеть кого-то в глубине кабинета, воспитательница машинально протянула руку к беловолосой девушке, дабы ее немного… Ну, не подтолкнуть, конечно, но направить: однако, наткнувшись на внимательный взгляд фиалковых глаз, тут же отдернула конечность и прошла внутрь, наконец-то увидев сидевшего за директорским столом мужчину в форме Эн-Ка-Вэ-Дэ. Целый капитан! Судя по короткому взгляду «врио», прекрасно той знакомый. Как почти сразу же выяснилось, для сироты Морозовой он тоже не был таинственным незнакомцем:

— Здравствуй, Александра!

— Здравствуйте, Захар Валерьевич.

Усевшись возле секретарши, юная блондиночка откинулась на спинку стула — отгородившись женской фигурой от внимательного взгляда нехарактерно-румяного чекиста. Впрочем, учитывая палящий зной и духоту, царящие снаружи приютских стен, последнее было неудивительно. Меж тем, откинув лямку на командирской сумке-планшетке, недавно выросший в чинах и званиях капитан Зимянин демонстративно извлек и положил на стол пяток чистых листов и карандаш. После мимолетной, но довольно выразительной паузы он дополнил канцелярский «натюрморт» парой бланков казенного вида, в одном из которых легко читалась «шапка» подписки о неразглашении, и легонько нахмурился:

— Товарищи женщины, у нас тут с Александрой намечается серьезный разговор…

Воспитательница Шаркман тут же понятливо подскочила, с легким скрежетом отодвинув от себя стул. А вот «врио» покидать стол не торопилась, глухо напомнив товарищу капитану:

— Воспитанница Морозова несовершеннолетняя, и без присутствия представителей опеки в ее отношении не могут проводиться какие-либо действия, а так же…

— Товарищ Рудницкая, права несовершеннолетних я знаю не хуже вас! Поэтому специально повторю: я здесь для разговора. Более официальные беседы органы проводят в другом месте, и при других обстоятельствах. Вам. Все. Понятно?

Побледнев, женщина виновато покосилась на девушку и вышла вслед за воспитательницей, неплотно закрыв дверь. Впрочем, чекист не поленился встать и притворить поплотнее.