Моранжевая юность (СИ)

А что же теперь?! Теперь она изволила… похлопать её по плечу? Леди Моранж утешала её, бедную Сару?.. Она завыла в голос.

Кольцо. Дикарь — конечно же он, Винбарр! — сделал ей кольцо. Сам. Означает ли у них подарок в виде кольца то же, что и у цивилизованных людей? Лорин нервно перебирала пальцами. Все знакомые господа в лучшем случае меняли на деньги свои красноречивые подарки. Они почти не касались их. Они никогда ничего не создавали. Они только продавали и покупали услуги и вещи, сделанные чужими, натруженными, мозолистыми руками…

Верно говорил папенька: набирающие популярность памфлеты современников Декарта вредны для неокрепших умов…

Мысли расползались, как шерсть у пьяной пряхи.

— Глупая корова, подай кольца. И умыться. Можешь плакать, не уволю. Но, видит Просветлённый, не стоять же мне голой?!

Она снова отвела руку, любуясь диссонансом, которым стало простое колечко с отпечатками его раскалённых пальцев среди гладких золотых колец с кричащими искрами цветных камней. С сегодняшнего дня всего лишь одна её ладонь станет скандалом. Вдобавок, тёмная сталь поцарапает нежное золото. Загадочная улыбка не покидала её губы. Что это значит для него? Что-то ведь должно значить?

***

Когда повозка заехала во двор резиденции, кучер присвистнул. Любопытная Сара высунулась в окно, но тут же в ужасе занырнула обратно.

— Миледи, кажется, дом Моранж захвачен… — пролепетала она.

Лорин аккуратно отодвинула занавеску и тревожно осмотрелась. Прислуга испуганно моргала из-за приоткрытых дверей. Повсюду бродили несёдланные лошади нездешней пятнистой масти, больше походившие окраской на коров. В затейливо стриженые гривы были вплетены пёстрые шнуры, на крупах — разноцветные отпечатки ладоней и рисунки. А между ними группами по трое-четверо расположились островитяне, которые негромко переговаривались. И цвета их туник были вполне знакомы Лорин. Улыбка тронула тёмные губы. Неужели Винбарр?.. Что он задумал?

Она тут же выпорхнула из повозки и крикнула на встревоженную конюшню расположить и напоить лошадей. Выпучившая глаза Сара не решалась сойти на землю и опасливо глазела на хмурые раскрашенные лица молодых мужчин. Те косо заулыбались и приосанились, заметив девушек.

— Скорее же, Сара! Организуй нашим гостям закусок и питья, — пробормотала девушка и неловко поздоровалась с дикарями. — Да будут тучными ваши стада! Просим нас извинить, мы только с дороги и не были готовы принимать гостей так скоро. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома…

Последний раз госпожа назвала её раз по имени при знакомстве, и бедная Сара была совершенно сбита с толку и толпой во дворе, и внезапной переменой в непредсказуемой Лорин.

— Мы не скотоводы, а воины! — раздались недовольные голоса. — Танцующие Деревья — пастухи! Не мы!

— Цветок renaigse неплохо говорит на нашем языке, — прозвучало с другой стороны.

«Нет единства, совсем как в Парламенте», — любезно улыбаясь, подумала Лорин и быстро-быстро пробежала в особняк.

***

Из папенькиного кабинета раздавались громкие мужские голоса. Перед закрытыми дверями застыли бледные слуги. Кто-то даже зажал от ужаса рот. Заметив Лорин, они беспомощно уставились на неё. Сочувствие сквозило в их отчаянных взглядах.

— Да хранит вас Просветлённый, хозяйка… — зашептались поварихи.

Сара уже хотела было развопиться об отсутствии элементарного уважения и такта, однако раздавшийся из-за двери диалог на повышенных тонах внёс ясность. Сарин рот захлопнулся со стуком.

— В смысле тебе не нужен калым, вождь? Всем нужен калым! — медленно и терпеливо говорил тот, что помоложе. — Я не пойму, тебе мало табуна в тысячу голов, или что не так тебе?

— Да с чего вы вообще взяли, что я отдам вам своего ребёнка?! — почти срывался на крик тот, что постарше.

Юная леди Моранж поняла, что пора вмешаться. Сложив пальцы, она беззвучно приказала слугам удалиться. Сара осталась.

— Хорошая дочь — хороший калым. Всё определено, — Винбарр начинал закипать и только разводил руками: его доводы были на исходе.

— Вы не понимаете, уважаемый! Лорин — не для вас! — старик Моранж раскраснелся и искал слова, которые, судя по всему, он тоже давно исчерпал.

Когда вошла Лорин, мужчины замолчали.

Папенька сидел за заваленным бумагами столом. За месяц её отъезда в Сан-Матеус он совсем сдал и перестал следить за собой. Его седые вихры вздыбились и выражали крайнее негодование.

Перед ним на корточках у пустого кресла — чтобы не быть выше собеседника, догадалась девушка, — сидел Винбарр. Мелкие белые цветы украшали его рога. Увидев её, он встал, покачиваясь на затёкших ступнях. Лорин опустила голову, улыбаясь. Старику Моранжу пришлось бы задирать подбородок, чтобы говорить с ним.

— Доченька, выйди. Папеньке надо поговорить с… с…

— С вождём и жрецом Ткачей Ветра, — подсказал Винбарр.

Его холодный взгляд беспристрастно ощупывал фигуру Лорин, словно она была кобылой, а не его minundhanem. Когда он скользнул на руки и юноша увидел своё кольцо наравне с золотыми, то мгновенно изменился в лице: усталость сменилась мальчишеским задором. Это не осталось незамеченным его рассерженным визави.