Morbus Dei. Инферно

– Иоганн, вызволи этих несчастных из ямы, и мы вернемся домой.

Иоганн скинул корзину в яму, чтобы арестованные могли выбраться по веревке. Скоро все оказались наверху, в том числе и граф с дочерью. Он шагнул к Иоганну. Его камзол насквозь пропитался кровью.

– Иоганн Лист… я перед вами в долгу.

– Какого черта… вы? – Иоганн инстинктивно схватился за нож, но Элизабет положила ему руку на плечо.

– Не надо. Я потом все тебе объясню.

Сбитый с толку, Лист смотрел то на Элизабет, то на графа. Он не понимал, о чем она говорила, но доверился ей. И пока этого было достаточно.

– Если в вас осталась хоть капля доверия ко мне, – сказал фон Бинден, – то я жду вас к рассвету на своей барже. Теперь все по-честному, клянусь.

Иоганн неуверенно кивнул.

– Куда нам теперь идти? – Арестованные смотрели на Листа.

Он задумался. Изолированный квартал пока еще оставался надежным укрытием, но от фон Пранка и городских властей можно было ожидать чего угодно.

Фон Фрайзинг словно прочитал его мысли.

– Ступайте. Я отведу моих собратьев, – он грозно посмотрел на церковников, и те опустили головы, – и больных в свой монастырь. Там безопаснее, чем в квартале. Этот допрос всего лишь положил начало тому, что нас ждет.

– Что вы имеете в виду? – спросила Элизабет.

– Мой наставник был на собраниях городского совета, и мы опасаемся худшего.

– Тогда мы должны что-то предпринять.

– Позже, – возразил Иоганн. – Сначала мы отнесем Йозефу домой и заберем свои документы. А потом посмотрим, чего стоит ваше слово. – Он посмотрел на графа.

Иезуит кивнул.

– А я отведу их в безопасное место. Это самое меньшее, что я могу сделать.

– Вы не навлечете на себя неприятности, святой отец? – спросила Элизабет.

– Нет, наставник нашего ордена на моей стороне. А после того, что творилось здесь именем Господа, – он обвел широким жестом комнату, – нам не помешает как-то помочь Его созданиям… – Помедлил, потом шагнул к Иоганну и протянул ему руку. – Берегите себя.

– И вы себя. Ступайте, времени не так много.

Монах кивнул, пожал руку Пруссаку и обнял Элизабет. Его ладони коснулись ее спины в том месте, где переплетались черные сосуды. Элизабет невольно напряглась, но фон Фрайзинг, похоже, ничего не заметил.

– Господь с тобой, дитя мое, – произнес он негромко, – и с твоими собратьями.

Элизабет подняла глаза.

– Вы знали… – Она запнулась. – Конечно, вы знали. Это все из-за меня…

Фон Фрайзинг покачал головой.

– Ты не виновата в том, что они появились на свет и разнесли болезнь, которую ты носишь в себе. Борись, дитя мое… Если они появились по воле Божьей, то по Его воле должно быть и спасение для них.

– Спасибо, святой отец.

Иезуит осенил ее крестом и повел за собой церковников и больных. Когда они вышли, Пруссак поднял Йозефу и понес на руках. Иоганн и Элизабет последовали за ним.

Отзвучали шаги, и воцарилась тишина. И в тишине той было умиротворение: впервые за долгое время в стенах этого подземелья не разносились крики и мольбы и воздух не был пропитан отчаянием.

Тюрьмы и камеры пыток опустели. Кошмар миновал – по крайней мере, в этот день.

Факелы, которые столетиями озаряли своим светом ужасы инквизиции, прогорели, но никто не сменил их. И когда погас последний факел, вековые своды погрузились в спасительный мрак.

LXXIX

Погруженный в раздумья, Иоганн подбросил в печь еще одно полено. Огонь давно разгорелся, и по комнате разливалось тепло. Элизабет сидела рядом на полу.

Пруссак уложил жену на скамью, опустился на колени и держал ее руки в своих.

Все понимали, но никто не осмеливался высказать это вслух: Йозефа не доживет до утра.

Иоганн молча обнял Элизабет и посмотрел на товарища.

Пруссак то и дело гладил Йозефу по лицу, целовал в лоб и наклонялся к ней, если она пыталась что-то сказать.

* * *

Короткий, пронзительный вскрик.

Иоганн вскинул голову. Должно быть, он задремал. Элизабет тоже проснулась.

Пруссак не двинулся с места, но что-то изменилось.

Йозефа перестала дышать.

Лист быстро перекрестился и подошел к скамье. Пруссак мелко трясся, в его заплаканных глазах застыло отчаяние.

– Я ведь так ее любил… – У него дрожали губы; он так крепко сжал руку жены, что побелели костяшки пальцев. – Это не может быть правдой, Иоганн…

Лист опустился на колени рядом с Хайнцем и положил руку ему на плечо.

– Мне жаль, дружище… – Он опустил голову.

Нерешительно подошла Элизабет. По ее лицу катились слезы. Она обняла Иоганна и Пруссака, и так они просидели следующие несколько часов.

LXXX

С самого утра дождь непрерывно барабанил по крышам домов, и солдаты перед домом на углу Блутгассе вымокли до нитки.

Полдюжины стражников вынесли из дома три тяжелых гроба и с трудом погрузили их на черную повозку. Когда все было готово, повозка тронулась, сначала медленно, потом набрала ход и вскоре исчезла за стеной дождя.

* * *

Бургомистр Тепсер стоял у окна ратуши и с тревогой смотрел на противоположные дома, заколоченные окна и двери.

Граница с карантинным кварталом.

Позади него стояли отец Виргилий, генерал фон Пранк, лейтенант городской гвардии Шикард и несколько сановников. Все они были явно встревожены. В салоне царило молчание.