Morbus Dei. Инферно

Четыре выстрела – четыре жизни.

Он сделал несколько шагов. Прогремел второй выстрел, следом за ним – третий. Лицо обдало жаром, и что-то просвистело над головой.

Еще четыре шага, еще три…

Грянул последний выстрел, под ногами брызнули щепки.

Еще два шага…

Раздался треск, доска переломилась. Иоганн прыгнул вперед, стал падать…

Вот и всё.

Чья-то рука схватила его за запястье, удержала и потянула вверх. Лист повалился на спину, задыхаясь.

– Куда собрался? – Пруссак ухмылялся, хотя едва не вывернул себе плечо, чтобы поймать друга.

Элизабет обняла его. Иоганн прижал ее к себе. Потом поднялся – колени дрожали – и взглянул на Пруссака.

– Спасибо, дружище.

– Ладно тебе. Но ты опять мой должник.

Лист усмехнулся. Потом поглядел вниз: фон Пранк смотрел на него вне себя от бешенства. Иоганн насмешливо отсалютовал ему, Пруссак сплюнул, и они побежали по крыше.

* * *

– Ослы бездарные! – ревел фон Пранк. – Я жопой выстрелю лучше, чем вы из своих мушкетов!

Солдаты молчали, уставившись себе под ноги.

– Быстро в дом и ловите его!

– Но, – один из четверых набрался смелости, – крыши примыкают к стенам, и они давно…

Фон Пранк выхватил пистолет.

Солдаты все как один соскочили с лошадей и побежали к дому.

* * *

Иоганн, Пруссак и Элизабет бежали по крышам. Далеко впереди, по левую руку, был виден столб черного дыма, но уже не такого густого. Должно быть, им все-таки удалось потушить пожар.

На улицах царило удивительное спокойствие. Лишь изредка проезжали повозки, но гвардейцы, очевидно, уже вывезли из квартала значительную часть больных. Все произошло неимоверно быстро.

– Вон там, – Пруссак показал на покатую крышу впереди. – Там можно перебраться через стену, а потом на крыши уже за пределами квартала.

– На тебя можно положиться, – просипел Иоганн.

– Рано радуешься. Мы выбрались из квартала, но не из города.

* * *

Солдаты выстроились перед фон Пранком, едва дыша. Он обвел их взглядом.

– Ну?

– Они ушли, – ответил глухим голосом один из стражников. – Мы видели издалека, как они перебрались через стену, а потом…

Генерал жестом заставил его замолчать и прогнал всех. Солдаты взлетели в седла и пришпорили лошадей так, словно сам дьявол гнался за ними.

Фон Пранк проводил их хмурым взглядом.

На галеры. Всех. А потом привязать к ядрам – и рыбам на корм.

Усмехнувшись при этой мысли, он ударил лошадь пятками и галопом вылетел из квартала.

LXXXIX

– Я раскаиваюсь. – Бургомистр говорил так тихо, что голос его терялся в стенах маленькой часовни, устроенной под ратушей.

– В таком случае я отпускаю тебе грехи, – голос священника звучал монотонно. – Прочти десять раз «Отче наш» и десять раз «Аве Мария» и с этого дня живи по заповедям Его. Аминь.

– Аминь.

Священник зевнул и вышел из часовни, а Тепсер сел на скамью и принялся молиться вслух. Закончив, он еще посидел некоторое время, глядя на алтарь.

Стояла гробовая тишина, у алтаря горела всего одна свеча.

Бургомистр подумал о посыльном, доставившем на рассвете известие, которого они ждали полночи: все готово. Тепсер тогда молча кивнул и передал курьеру запечатанный конверт.

Это был письменный приказ всем командующим офицерам доставить зараженных в Россау и там во благо города избавить их от страданий.

Когда посыльный ушел, все присутствующие, от низших советников до городского лекаря, облегченно зааплодировали и расселись за накрытым столом.

Тепсер наблюдал, как они объедались, и веселились, и радовались найденному решению.

В тот момент он и решил наведаться в часовню.

И вот бургомистр сидел в полумраке, в то время как снаружи царил хаос.

А их ждала неминуемая гибель.

Что ты наделал? Слабейшие из слабых, и ты позволил их перебить?

Только во благо города. Я отвечаю за благополучие Вены.

И ради собственных дел.

Бернард говорил…

Бернард убит.

Пламя свечи замерцало. Бургомистр решил посидеть еще немного и подождать. Скоро все закончится, и можно будет вернуться к повседневной рутине.

Свеча погасла. Часовня погрузилась во тьму.

XC

Слухи расползались подобно пожару, и вскоре уже весь город знал: в квартале устроили зачистку. Люди сбивчиво пересказывали друг другу, что к западу от города, в лесах за Россау, рыли огромные ямы.

Все понимали, что это значит.

Особенно когда стражники принялись огораживать улицу Кольмаркт, ведущую из города в западном направлении.

Вскоре стали собираться группы людей, недовольных тем, что их родных, больных и здоровых, уводили на убой, как скот. Дело доходило до столкновений с солдатами и даже с горожанами, которые считали, что больных выводят из города недостаточно быстро. Но когда грянули первые выстрелы, толпа рассеялась. Солдаты быстро вернули ситуацию под свой контроль.

Скоро Кольмаркт была полностью огорожена. Тем горожанам, которые жили здесь, запретили выходить на улицу. Тем, кто нарушал запрет, в лучшем случае грозил арест.

* * *