Море

Если бы возле окон не лежали мешки с песком и сквозь кружевные занавеси не проглядывал рулон черной бумаги для затемнения, можно было бы, пожалуй, подумать, что вокруг царит мир. Сигареты, джин, крепкий черный кофе…

— Ну-с, дорогой Дюрка, чем порадуешь?

Кресла здесь такие мягкие, что прямо тонешь в них. Костюм у Немешчани тоже из чистой шерсти и прекрасно скроен. Рюмки из хрусталя. На стене писанная маслом картина: на окутанную синим дымом комнату пристально взирает какой-то господин в вишневом ментике и шапке с перьями. Как здесь все хорошо!

— Ну-с?

— Видишь ли, в чем дело… мой тесть Арманд Карлсдорфер, как тебе известно, был генерал-директором на Заводе сельскохозяйственных машин. Но вчера подал в отставку. Об этом уже есть сообщение в официальном вестнике.

— А он не собирается взять свои слова обратно?

Бардоци пожал плечами.

— Возьмет или не возьмет, этого я не знаю: рассчитывать на это нечего. Да, пожалуй, и лучше, что старик подал в отставку. Сожалею, что приходится говорить подобное, ведь речь идет о моем тесте. Но ничего иного я сказать не могу. Он не разбирается в характере событий, совсем не понимает, что руководство предприятием… Эх, одним словом, тщетно я пытался втолковать ему, что ныне у нас не может быть иной цели, кроме всемерного служения тотальной войне. Верно?

— А как же иначе? Именно так.

— На практике это означает, что ценности необходимо вывозить на запад, причем, я так думаю, обязательно под контролем такого лица, имя и политическое поведение которого не вызывают никакого сомнения.

— Да, это верно. О каком предприятии идет речь?

— О Заводе сельскохозяйственных машин.

— Так. Ты поступил весьма любезно, что предупредил меня. Мы очень тщательно изучим это дело и найдем подходящую кандидатуру. Еще налить?

Бардоци придвинул рюмку, но рука его так дрожала, что кольцо застучало по стеклу.

— Кстати, как дела дома, Дюрика?

— Спасибо. Так себе. Живем помаленьку, — ответил Бардоци с унылым видом и посмотрел на прозрачный, как вода, джин. Да, тут он основательно промахнулся.

— Я отослал свою семью в Сен-Готард. А вы?

— Еще не знаю, — сказал Бардоци. — Не знаю. Сейчас, право, не знаю, что и делать.

— Ничего не скажешь, тяжелые времена.

— Да.

Наступила минута тягостного молчания. Бардоци понимал, что пришло время встать и проститься. Он и сам всегда поступает точно так же: сидит, откинувшись на спинку кресла, выпятив губы, и рассеянно смотрит в пространство, стуча по столу пальцами в ожидании, когда же наконец уйдет к черту посетитель. Но как уйти, если ему не удалось еще поговорить о самом главном? Он готов свернуть ему голову.

— Послушай, — неожиданно заговорил Немешчани, — я подумал сейчас, что не так-то легко откопать подходящего человека. Ты, наверное, знаешь этот завод… если бы ты, скажем, взял на себя…

— Изволь, а почему бы нет, если речь идет об интересах государства, — быстро ответил Бардоци и, схватив бутылку с джином, сам налил обе рюмки.

— Было бы очень хорошо, — закончил мысль Немешчани и, прищурив один глаз, посмотрел на разволновавшегося Бардоци.

— Ну, тогда…

— В течение двух дней я дам тебе знать. Немедленно затребую все документы.

— Спасибо, очень…

— Не за что. Я сам радовался бы этому больше всех. Ну, до свидания.

Не успел еще Бардоци сойти по лестнице вниз, как Немешчани затребовал документы, касающиеся распорядителя имущества Завода сельскохозяйственных машин. Доктор Эден Жилле старший, заместитель руководителя юридического отдела, сам принес досье. Это был высокий, худой мужчина, на голову выше своего первенца сына; когда-то он тоже отличался полнотой, об этом свидетельствовала его морщинистая, дряблая кожа, которая свисала у него на шее и на подбородке, как плохо скроенный воротник.

— Ты меня звал?

— Распорядитель имущества Завода сельскохозяйственных машин подал в отставку?

— Так точно-с.

— А кто его преемник?

— Студент юридического факультета Эмиль Паланкаи младший, вернее, юрист, вполне надежный человек, хорошо сведущий во внутренних делах предприятия…

— Вот как! Значит, все в порядке… впрочем, погоди. Будь любезен, оставь досье у меня.

— Но его ждет господин генерал-директор…

— С господином генерал-директором я только что разговаривал. Он придет в двенадцать часов. К тому времени ты получишь все обратно.

— Изволь… но я бы хотел узнать, зачем оно тебе…

Немешчани нахмурил лоб.

— Дела по управлению имуществом относятся к моей компетенции.

— Но ведь ты никогда… предложения всегда делает юридический отдел… разумеется, если ты желаешь… я только осмелился упомянуть…

— Через час получишь обратно.

— Как прикажешь.