Море Дирака

— У меня возникла такая мысль, — неуверенно начал Черныш, — если б они были напечатаны на «Гознаке», то их структура, отличаясь в мелких деталях, в целом удерживалась бы около какого-то среднего уровня… Создается впечатление, что постоянные признаки могут быть связаны с нарушением технологического процесса печатания денег. Так мог возникнуть один и тот же номер на всех знаках. Несколько труднее объяснить повторяемость этой сдвоенной линии. Нелегко представить, что этот дефект может быть повторен с такой фантастической регулярностью. Эта тяжелая задача для самой совершенной технологии. И совсем невозможно, чтобы чернильное пятнышко размещалось на всех бумажках точно в одном и том же месте, обладало бы одними и теми же размерами, одинаковой формой и интенсивностью. Это уже к технологии никакого отношения не имеет. То же самое относительно отпечатка пальца. Он остался после прикосновения руки, испачканной машинным маслом.

— Скажите, разве наши аналитики не видели всех этих деталей, о которых вы говорите? — перебил его Гладунов.

— Почему? У них все это перечислено. И отпечатки пальца и загнутый уголок. В милицейской картотеке такого отпечатка нет. Проверяли уже… Сдвоенную линию аналитики как-то просмотрели. Но с нею вопрос остается открытым. Она нечеткая. Недостаток их экспертизы лишь в том, что там свалены в кучу все признаки — и постоянные и случайные. А я их как-то классифицировал, разложил по полочкам.

— Понятно. Продолжайте.

— Да, собственно, и продолжать нечего. Мне кажется, что наши фальшивки не делались на «Гознаке». Кроме вообще малой вероятности такого факта, все подсказывает, что деньги сделаны типографским способом с заранее намеченными дефектами. Это деньги-«близнецы». Они сделаны с одного и того же билета, побывавшего в обращении и взятого в качестве шаблона для клише. Вот и все мои выводы.

Гладунов некоторое время молчал, прикрыв глаза руками.

— Хорошо, — сказал он, поднимая голову. — Хорошо, что вы ищите, соображаете, чураетесь догм и предвзятых мнений. Значит, копание в архивах не притупило в вас творческой инициативы. Теперь по существу. Что касается «Гознака», вы совершенно правы. Расследование там уже проведено, и все подозрения отпали. Соответствующие органы провели большую работу, все сделано, чтобы обнаружить распространителей этих изделий…

— И что? — встрепенулся Черныш.

— Пока сколько-нибудь значительных результатов нет.

«Работа, не приносящая результатов, не может считаться большой, подумал Черныш, — объемистой, пожалуй, ее еще можно назвать…»

— Одно мне показалось ошибочным в ваших рассуждениях, — заметил Гладунов. — Это ожидание, или, вернее, поиски, каких-то необычных условий, в которых свершаются преступления. Как правило, все происходит крайне просто. До смешного просто. Нужно искать ясную, я бы сказал, даже примитивную схему, а уж затем усложнять, если понадобится.

— Возможно, вы и правы, Тихон Саввич, — кивнул Черныш, — только у меня все время какая-то путаница. Понимаете, странное впечатление… С одной стороны, все сделано очень умно и на высоком уровне. Фальшивки напечатаны отлично, ведь даже гознаковцы не могут отличить их от своей продукции. А с другой стороны, какая-то глупость… С номером там, с приметами.

— Как будто слон в посудной лавке?

— Вот именно. Словно варвар получил в личное распоряжение электронную машину.

— А я о чем говорю? — сказал Гладунов. — Низкий уровень культуры. Воровской стиль. Это их всегда и выдает.

— Но что же делать дальше?

— Вам нужно связаться со следователем, который ведет это дело. Он с нетерпением ждет наших результатов. Пожалуй, вас надо будет к нему официально прикрепить… Должна же ваша диссертация, как это говорят, получить выход в практику?

Черныш записал номер телефона следователя Еремина Ивана Сергеевича и простился с шефом.

Выходя из института, он столкнулся с Яриковым.

— Слушайте, Гришенька, меня не было, когда вы принесли назад немецкую книжку… В чем там дело? Она не подошла вам?

— Да, Алексей Степанович, я перевел несколько страниц и вижу, что никакого отношения к нашим делам это не имеет.

— Странно, — задумчиво сказал Яриков, — значит, «Анна» все-таки ошиблась.

— Выходит, так.

— Это на нее не похоже. А может, вы слишком мало прочли?

Черныш промолчал. Яриков подумал и, тряхнув головой, сказал:

— Ладно. Сделаем вот что. Я отдам эту книгу для перевода в иностранный отдел, там есть такая Варенька. Она загружена, конечно, но ничего. Эта девица в свободное время переведет воспоминания немецкого антифашиста.

— Ваша вера в «Анну» непоколебима!

Яриков улыбнулся, как всегда, застенчиво и светло.

Что было потом? Ага, этот звонок к Еремину. Прошло два дня после разговора с Гладуновым. Или один? Неважно. Иван Сергеевич сказал, что он ждет, что у него есть кое-что новенькое, пусть Черныш приезжает.

Еремин встретил его в коридоре.

— Взяли двоих из этой компании! — воскликнул он.

— Из какой? — удивился Черныш.

— «Капелла» фарцовщика Вовы. Мы подозреваем, что они распространяли фальшивки. Есть кое-какие данные…