Море дышит велико

Кают-компания на «Тороке» была такой же компактной, как и весь корабль. Обеденный стол располагался от борта до борта. С трех сторон он был окружен узким встроенным диваном, на который задвигались впритирку четыре персоны. И ещё двое, командир корабля и его помощник, занимали места по торцам. Со стороны входной двери было четыре стула, привинченных к палубе. А сверху всё венчалось абажуром между двух бестеневых медицинских софитов.

Тесноватый уют располагал к задушевным беседам. Тем более что минёр Пекочинский и остальные едоки, согласно расписанию занимающие строго определенные места на диване, не могли подняться из-за стола раньше командира или старпома. Минёр находился как бы в ловушке, и это обеспечило доктору Роману Мочалову самую необходимую аудиторию. Доктор начал со стихов:

— «Всё на земле умрет — и мать, и младость, жена изменит и покинет друг. Но ты учись вкушать иную сладость, глядясь в холодный и полярный круг…»

Догадавшись по репертуару, откуда ветер, Пекочка зло посмотрел на недоумевающего Чеголина.

— Скажи-ка, дружище, — проникновенно добавил Мочалов. — У неё были ещё приятели, кроме тебя?

— Школьные подруги, — неосторожно ляпнул минёр и попался в ловушку.

— Ясно, — кивнул исцелитель. — Познакомила только с подружками…

— Нет у неё никого! — повысил голос Пекочка.

— Ладно, — не стал спорить Мочалов. — Пока, предположим, нет. А в маминой квартире есть телефон.

— П-подумаешь…

— Недооценка возможностей цивилизации. Ты представь: рядом филармония, театры, кино, не говоря уж о танцах в Мраморном зале. Так просто сообщить номерок на память, особенно когда скучно…

— Сколько времени ты был знаком? — вмешался Бестенюк.

— Целых два года.

— Гм. В увольнение ходил раз в неделю?

— На четвертом курсе два раза, — защищался Пекочинский, хотя губы его побелели.

— Эти дни в твоей записной книжке помечены красным кружком?

— Откуда знаешь?

— Эвона… Так делали все. А теперь задачка из арифметики. Часы увольнения помножить на красные дни твоего календаря и разделить итог на двадцать четыре. Наберется месяц. От силы. А ты — «два года».

— Слушайте такую вещь, — заметил Выра. — Инженерные расчеты нужнее для техники. Хотя ранняя женитьба, точно, мешает нормальной службе.

— Конституцией, товарищ командир, это не предусмотрено! — Минёр демонстративно перестал называть Выру по имени-отчеству.

— К сожалению, так… — Василий Федотович будто не заметил официальное обращение.

— А я к чему веду? — не унимался Бебс. — Наша специфика требует мужественно переносить невзгоды.

— Получив моральную поддержку, Роман Мочалов вновь проявил литературную эрудицию:

«Девушка пела в церковном хоре о всех усталых в чужом краю, о всех кораблях, ушедших в море, всех забывших радость свою…»

Поэзию нельзя понимать слишком буквально, и потому Александра Блока минёр не оценил. А Макар Платоновичу не понравилось упоминание о религиозных культах. Выяснив, где и когда напечатаны такие стихи, он критиковать их не решился, однако подчеркнул, что лейтенант Пекочинский хотя и не венчался, но имеет в документе законный штамп.

— Что из данного факта вытекает? Вытекает, что наши семьи должны быть крепкими. А вы его ушатом по холодной башке.

— Хотите сказать; холодной водой из ушата? — не вытерпел Евгений Вадимович Лончиц. — По-русски выражаются так. Понятно?

— Я сам знаю, как выражаться, — нахмурился заместитель, но Пекочка его перебил:

— Не желаю обсуждать эту тему! Хватит!

— Тебе же добра желают, — пожал плечами механик. — Или не знаешь, что закалка ведется попеременно огнем и водой?

— В масле закаливать лучше, — улыбнулся Выра. — И посему с комнатой Нилу Олеговичу следует помочь…

Лейтенант Чеголин вышел на палубу в прекрасном настроении. Ему следовало проверить пушки, которые банили с самого утра. Это процедура ответственная и довольно утомительная. В канал ствола наливается несколько ведер кипятка с ядовито-зеленым мылом, похожим на пластилин. Потом весь артиллерийский расчет запихивает туда «ерш» на длинном шесте, отскабливая тугой щетиной остатки сгоревшего пороха. После мытья ствол протирается насухо, смазывается едкой щелочью, снова пробивается паклей и ветошью. Операция повторяется не раз и не два. До тех пор, по ка стальная труба в спиральных канавках нарезов не засверкает как полированная.