Море дышит велико

— Доложите дистанцию до переднего мателота, — вдруг потребовал Выра.

Мателотами называются корабли, следующие в строю, и Чеголин, прикинув расстояние до кормы впереди идущего эсминца, доложил:

— Два с половиной кабельтова!

— Отстаёте. Надо развивать глазомер.

Призма Белли, маленький карманный дальномерчик, подтвердила, что командир корабля прав. Пришлось срочно давать два звонка в правую машину, два — в левую, затем, скорчившись, заглянуть в будку на циферблаты тахометров. Их стрелки дрогнули, называя прибавку десяти оборотов в минуту. Лейтенант тоскливо ёжился, мечтая о самостоятельности. На вторые сутки похода ему предстояло стоять с четырех утра, и оставалась надежда, что капитан-лейтенант Выра спустится вниз отдохнуть. Тем более что погода позволяла — был абсолютный штиль и полная видимость. Гладкая, без морщинки вода блестела, как в корыте.

— Идем горлом Белого моря, — скороговоркой информировал Пекочинский, протяжно зевая. — Справа, на курсовом пятьдесят, маяк… Святой Нос.

Вскинув бинокль, Артём увидел на вершине горы одноэтажный кирпичный дом, из крыши которого росла башня с бело-красными вертикальными полосами, Внешний вид сооружения надлежало сверить с описанием в пособиях, но минёр, нетерпеливо переминаясь, вполне мог опять обозвать формалистом.

— Не суетись, — сказал Чеголин сменщику, однако в книгу заглядывать воздержался. Буквоедов он и сам не любил. Обстановка была столь ясной, что Выра отпустил штурмана отдыхать и только сам по-прежнему дремал на трубчатом стуле-разножке. Артём только лишь посмотрел на карту и доложил:

— Вахту принял исправно!

— Сменяйтесь, — сказал Выра и снова закрыл глаза.

Некоторое время шли без происшествий. На мачте флагманского эсминца не появлялось никаких сигналов. Курс и скорость постоянные. И даже Василий Федотович не донимал замечаниями.

— Флагман показывает курс сто девяносто пять градусов, — вдруг закричал сигнальщик.

Колонна кораблей по очереди поворачивала, и «Торок» тоже выполнил маневр. Чеголин покосился на Выру. Тот молчал, — значит, порядок. Оставалось нанести новый курс на карту при помощи параллельной линейки и транспортира, но карандаш уткнулся в береговую черту. Чеголин удивился, проверил расчеты, протер карту мягкой резинкой и заново выполнил графику. Ничего не изменилось. Вопреки логике и здравому смыслу курс, указанный флагманом, упирался в скалы Кольского полуострова.

Пока Артём воевал с картой, прошло ещё полчаса.

Если верить бумаге, сторожевик давно уже залез на гору с отметкой 230 метров, скатился по обратному склону и прыгал в тундре с кочки на кочку. А море впереди привольно голубело. Всё так же бежал перед форштевнем пенный гребень. Отчаявшись, Чеголин решил «привязаться» к берегу заново по приметным ориентирам. Мягкая подушка над окулярами дальномера была влажной и холодной от росы. Включив двадцатипятикратное увеличение, он развернул трубу. Перед глазами, подрагивая, поплыли отвесные красноватые утесы. Прибой лениво облизывал валуны. Не было только самого нужного: ни навигационных знаков, ни характерных мысов.

— Доложите место! — вдруг потребовал командир корабля.

Оказалось, он давно уже наблюдал за судорожными попытками лейтенанта «спасти свое лицо». Выра подошел к прокладочному столику, посмотрел на карту под брезентовым шатром, потом на растерянного Чеголина и вдруг развеселился:

— Не знаете правил совместного плавания? Отчего не подняли сигнал: «Курс ведет к опасности»? Почему не застопорили машин?

Запинаясь, как двоечник на экзамене, лейтенант объяснил, что, судя по прокладке, корабль давно бы уже сидел на камнях, а между тем благополучно следует дальше, занимая свое место в ордере.

— Коли так, исправляйте ошибку.

Продолжая ухмыляться, Выра сел на свой стульчик и… задремал. Чеголин схватился за лоцию. В ней содержалось множество полезных сведений. Но во всех навигационных пособиях Артём не обнаружил и запятой, которая помогла бы ему разгадать удивительный ребус. Выра дремал, и его рыжая кожаная спина, казалось, сама высказывалась: «Эх ты, вахтенный офицер! А ещё нормальное училище кончил!»

Наконец берег, однообразный при всей его дикой выразительности, подарил Артёму каменную, круглую, светло-желтую башню с фонарем наверху. Теперь следовало найти рисунок и прочие характеристики маяка. Трижды перелистав соответствующий раздел книги, он, однако, не обнаружил ничего похожего. Готовый уже признаться в полной несостоятельности, Артём перевернул несколько страниц следующей главы и вздрогнул: «Терско-Орловский» было напечатано под рисунком, хотя по идее маяк должен был находиться впереди на целых тридцать миль.

Через пять минут всё стало на свои места. Сторожевик, оказывается, опередил любые представления о его местонахождении, а маяк на берегу в момент приема Чеголиным вахты был вовсе не Святым Носом, а Городецким.