Море и берег

Крейсер уже подходил к боновым воротам, когда один из сигнальщиков заметил в темноте вражеский самолет. Торпедоносец! Он был обнаружен уже в тот момент, когда сбрасывал торпеду.

Весьма коварная атака. Не случайно фашистский летчик выбрал для нее именно это место. Здесь крейсер не [130] имел возможности свободно маневрировать. Противник рассчитывал, конечно, и на то, что у походной вахты, которая занята проводкой корабля по фарватеру, бдительность будет несколько ослаблена. К счастью, враг промахнулся. Торпеда, пройдя за кормой крейсера, взорвалась у берега в районе херсонесского монастыря.

Было 23 часа 30 минут, когда «Ворошилов» вошел в Северную бухту и ошвартовался у отведенного ему причала. Эсминцы повернули в Южную бухту.

Мне надлежало явиться к командующему флотом. Когда я отходил на катере от борта крейсера, по сходням, перекинутым с корабля на причал, непрерывной цепочкой шли бойцы морской пехоты. Поднятое корабельной стрелой, плыло в воздухе артиллерийское орудие…

Вице- адмирал Ф. С. Октябрьский внимательно выслушал мой доклад и на прощание сказал:

- Учтите, что это не последний ваш поход сюда. Анализируйте тактику противника, думайте над тем, что ей противопоставить. А теперь поторопитесь на причал. Задерживаться с выходом нельзя.

Когда я возвратился на крейсер, из кубриков еще продолжали выходить бойцы морской пехоты. Из внутренних помещений выносили на палубу ящики со снарядами и патронами. Ящиков было более трех с половиной тысяч. По лоткам их спускали на стенку. На юте с помощью кормовой стрелы и на шкафуте самолетно-барказным краном поднимали и переносили на причал автомашины, повозки, пушки. Все это делалось в абсолютной темноте, без шума. Доносились только отдельные приглушенные фразы.

- Осторожно, не бросать. На стенке - быстрее принимать! - Это относилось к тем, кто был занят разгрузкой боеприпасов.

- Выбирай! Стоп! Трави! - командовал боцман у крана.

Поднимаюсь на мостик, оглядываюсь вокруг. Нигде ни огонька. Только там, где проходит линия обороны, взлетают ракеты. В бухте и на берегу изредка падают снаряды. Над головой гудит мотор невидимого самолета.

Неприятель знает о приходе наших кораблей. Но ему неизвестно, где мы разгружаемся. Снаряды он посылает наугад. Они не приносят нам вреда, лишь действуют на нервы. [131]

Между тем разгрузка крейсера подходит к концу. По освободившимся сходням на палубу уже несут раненых. Мы принимаем еще и группу севастопольцев - женщин, детей, стариков. Краснофлотцы встречают их, отводят в кубрики, из которых только что вынесли ящики со снарядами и патронами. С эскадренных миноносцев доносят, что выгрузка и прием раненых уже закончены. Разрешаю им сниматься со швартовов и выходить из бухты.

Смотрю на часы. Мы хорошо управляемся. Крейсер будет готов к обратному походу, пожалуй, даже раньше намеченного срока.

Действительно, еще не было трех часов ночи, а Марков уже доложил, что крейсер готов к обратному походу.

- Раненых и эвакуируемых жителей Севастополя приняли более четырехсот человек. Всех разместили в кубриках, - сообщил он.

- Передайте экипажу благодарность, - говорю ему. - Отлично работали!

Через несколько минут крейсер медленно отходит от причала. Так же медленно, словно ощупью, он движется к боновым воротам. Справа проплывают неясные очертания Константиновского равелина.

Мы опять на опасном севастопольском фарватере.

По самолетам главным калибром

Над морем занимался рассвет. За кормой на горизонте проступали вершины Крымских гор. Идем курсом зюйд, чтобы побыстрее удалиться из зоны наиболее активных действий авиации противника. На 43-й параллели повернем на ост. Возвращаемся мы не в Батуми, а в Туапсе, поэтому далеко спускаться к югу не намерены.

На сей раз скорость у нас, к сожалению, невысокая. Ограниченный запас топлива у эсминцев заставляет держать так называемый экономический ход. Топливо приходится беречь в предвидении воздушных атак. Неизвестно, сколько лишних миль потребуется прочертить кораблям при встрече с самолетами, причем тогда уж об ограничении скорости нечего будет и думать.

Утро выдалось свежее, ясное. В другое время порадовался бы его красоте, полюбовался восходом солнца. Но сейчас рассвет связан с тревогой. Пока было темно, нас никто не трогал. Теперь, как говорится, смотри в оба. [132]

- Слева по корме самолет, высота триста метров! - громко доложил сигнальщик.

Некоторое время самолет шел на почтительном расстоянии, не приближаясь к кораблям на дальность огня зенитной артиллерии. Надо полагать, что это разведчик. Немного погодя, к нему присоединились еще два самолета. По типу - торпедоносцы. Но и эти летели далеко, не выказывая агрессивных намерений. Впечатление было такое, что они приучают нас к своему присутствию, усыпляют бдительность.

Даю эсминцам сигнал на перестроение в противовоздушный ордер. Они занимают места на острых курсовых углах правого и левого борта крейсера в 15 кабельтовых от него. На всех кораблях боевая готовность № 1.