Море и плен (СИ)

Матросское участие нашло отклик в душе новоприбывшего и он рассказал им о своем горе, которое постигло его еще в Северной базе Мурманска. Поведал он своим друзьям по морской службе, о смерти жены-друга, в далекой сибирской деревушке... рассказывал моряк о проклятой жизни в колхозе, работа в котором, от зари до зари, сломила его жену, вогнав в чахотку... об оставшихся детях сиротах.

Молча слушали моряки его повествование и у каждого невольно сжалось сердце. Каждый из них вспомнил свою родную хату, своих родных... свою беспросветную жизнь на советской каторге.

Уже и ночь сменила вечер, и тьма покрыла палубу, под ветровыми порывами волны забурлили и бросались к бортам корабля, но матросы по каютам не расходились, слушали Боброва и переживая вместе с ним его горе, думали про себя.

Рассказал Бобров и о том. что на все его просьбы командование не отпустило домой, на похороны жены и что. его неоднократно вызывал к себе начальник секретной службы Мурманской базы и заверял, что жену его похоронят друзья по Ленинскому комсомолу, а все материальные заботы возьмет на себя партийная организация.

За игнорирование морских служебных инструкций, которые Бобров в своем отчаянии иногда нарушал, ему конечно не уйти было бы от ареста особых органов НКВД, но к его счастью, комиссар Коровин, которого за его беспощадность к экипажу ненавидел каждый матрос, был в это время отозван спешно самим начальником политического руля флота Гугиным, еще за день до выхода ..Безымянного” в море, замещающий же его вновь назначенный комиссар Зверев, с первого дня своей службы, как видно не захотел обострять своих отношений с экипажем и «а халатность Боброва смотрел сквозь пальцы.

Это отношение заметили и моряки, стараясь хотя чем нибудь помочь Боброву. Но чем? Единственно, что они могли сделать, это не оставлять его наедине с самим собой, поскольку каждый чувствовал, что Бобров в такую минуту может решиться на самоубийство, если ему и здесь, на Черном море, командование откажет в отпуске на могилу жены.

Да и что, в конце концов, могло сделать командование эсминца или даже всем флотом, когда в условиях советской действительности решить даже такого вопроса, как обыкновенный отпуск военнослужащего по случаю смерти жены.

Нашлись все-же на корабле такие матросы, которые сумели разубедить Боброва и доказать ему бесцельность его намерения уйти добровольно из жизни.