Море и плен (СИ)

Подкоп под стену я делать не решился, да и работа эта была для меня не по силам, а остановился на окне.

Выбирая день, когда в охране стоял кто либо из „либеральных” — конвойного батальона и сама охрана была более слабая, я начинал расшатывать прутья решетки окна.

Однажды, когда я увлекся своим занятием и натирал железо об железо, тяжеловесная дверь камеры неожиданно распахнулась и в камеру вошел гестаповец в сопровождении двух тюремных надзирателей — галичан, называющих ныне себя „Украинцами”.

Набросившись на меня, надзиратели настолько меня избили, что я потерял сознание.

Необходимо сказать об этой западной национальности, несколько слов. В немецких войсках они имели свои эсэсовские галичанские дивизии, которые по зверству к русским и вообще к иным национальностям, были хуже самих немцев. Служили они и в Гестапо, и в Комендатуре; исполняли роль и конвоиров, и тюремных надзирателей, и палачей. И не мало нашего брата, из русских пленных, погибло от этих зверей и не меньше перенесли страданий.

Надо сказать правду, что среди гитлеровских халуев. находились выродки н из нашей Восточной Украины, которые так-же не отказывали себе в удовольствии избить или застрелить Москаля.

И не одни Москали погибли от их рук, лежа на их совести. Много тысяч и евреев стали жертвами этих рук, во время истребления Гитлером еврейства.

Сейчас эти самостийники, находясь вместе с нами на чужбине, смеют заявлять Западу, что русский народ империалистичен и тоталитарен, что русские — поголовно коммунисты. Но пусть они скажут и откроют мировой общественности, что они представляют из себя? Что они делали, служа верой и правдой своему фюреру Адольфу Гитлеру? И сколько от их рук погибло народа на оккупированы.* немцами землях и в лагерях пленных, в угоду того-же Европейского хозяина.

• *

Как долго мне пришлось пролежать в бессознательном состоянии от жгучих ударов жандармских плетей и кулаков, я не помнил, но пришел в себя я уже не в камере смертников, а в тюремном околотке для „доходяг”.

Повидимому, по моему истерзанному виду, палачи решили, что я уже не жилец на свете и перейду в иной мир без их помощи.

А возможно и то, что среди охраны нашелся некто, кто не захотел мною увеличить число расстреленных русских.

Последнее мое предположение, вскоре оправдалось. Находясь среди тысяч больных и изувеченных, мне удалось узнать человека, который подворил меня в околоток.

Жизнь в этом околотке ничем не отличалась от камерной. за исключением разве того, что здесь можно бы*