Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Я – Ева, подруга Адама,
я гнева Господня причина;
коснувшись запретного древа,
я чад своих неба лишила.

Была я владычицей сада,
но руки свои запятнала;
великий я грех совершила,
великая грянула кара.

Мне яблоко стало дороже
всемилости Божьей; за это
быть женам рассудка лишенным
вовек, до скончания света.

Не знали бы люди ни глада,
ни зимнего хлада, ни снега;
ни страха, ни черного ада
не ведали – если б не Ева!

Из английской поэзии

Томас Уайетт 1503–1542

Уайетт учился в Кембридже, получил степень магистра. Обладая блестящими способностями, быстро сделал дипломатическую и придворную карьеру. В 1536 году по подозрению в любовной связи с королевой Анной Болейн подвергся аресту и едва избежал казни, постигшей не только королеву, но и ряд его близких друзей. Три года спустя был обвинен в изменнических сношениях с испанцами, но на суде сумел себя защитить. Умер в дороге от скоротечной лихорадки. Уайетт – важнейший английский поэт первой половины XVI века. Он впервые ввел в английскую поэзию итальянские формы стиха: сонет и терцины. При жизни стихи Уайетта не печатались, но оказали огромное влияние на его современников и последователей.

Влюбленный восхваляет прелестную ручку своей дамы

Ее рука
    Нежна, мягка,
Но сколь властна она!
    В ней, как раба,
    Моя судьба
Навек заключена.

    О, сколь персты
    Ее чисты,
Изящны и круглы! —
    Но сердце мне
    Язвят оне,
Как острие стрелы.

    Белей снегов
    И облаков
Им цвет природой дан;
    И всяк из них,
    Жезлов драгих,
Жемчужиной венчан.

    Да, я в плену,
    Но не кляну
Прекрасной западни;
    Так соизволь
    Смягчить мне боль,
Любовь свою верни.

    А коли нет
    Пути от бед
Для сердца моего,
    Не дли скорбей,
    Сожми скорей
И задуши его!

Он рассказывает о тех, кто его покинул

Они меня обходят стороной —
Те, что, бывало, робкими шагами
Ко мне прокрадывались в час ночной,
Чтоб теплыми, дрожащими губами
Брать хлеб из рук моих, – клянусь богами,
Они меня дичатся и бегут,
Как лань бежит стремглав от ловчих пут.

Хвала фортуне, были времена
Иные: помню, после маскарада,
Еще от танцев разгорячена,
Под шорох с плеч скользнувшего наряда
Она ко мне прильнула, как дриада,
И так, целуя тыщу раз подряд,
Шептала тихо: «Милый мой, ты рад?»

То было наяву, а не во сне!
Но все переменилось ей в угоду:
Забвенье целиком досталось мне;
Себе она оставила свободу
Да ту забывчивость, что входит в моду.
Так мило разочлась со мной она;
Надеюсь, что воздастся ей сполна.

Noli me tangere [1]

Кто хочет, пусть охотится за ней,
За этой легконогой ланью белой;
Я уступаю вам – рискуйте смело,
Кому не жаль трудов своих и дней.

Порой, ее завидя меж ветвей,
И я застыну вдруг оторопело,
Рванусь вперед – но нет, пустое дело!
Сетями облака ловить верней.

Попробуйте и убедитесь сами,
Что только время сгубите свое;
На золотом ошейнике ее
Написано алмазными словами:
«Ловец лихой, не тронь меня, не рань:
Я не твоя, я цезарева лань».

Влюбленный призывает свое перо вспомнить обиды от немилосердной госпожи